Фердинанд Брукнер

 

Наполеон Первый (Napoleon der Erste)

Комедия

 

 

 

АКТ ТРЕТИЙ

 

 

СЦЕНА ШЕСТАЯ

 

Фонтенбло.

Замурованная дверь заметна по новым обоям.

Наполеон на балконе.

За ним — адъютанты.

Наполеон. Солдаты Франции! Здесь, в Фонтенбло, в одном дне марша до Парижа, я должен сказать вам всего несколько слов, ибо время не терпит. Я должен сказать вам: казаки на Сене! Господин де Талейран, тот самый господин де Талейран, который уже давно продал Францию России и Австрии, — стал главой так называемого правительства.

Голоса снизу. На фонарь!

Наполеон (с силой). Вот призыв революции, освященный теми свободами, которые она принесла. Эти свободы в опасности. Я, император, именем этих свобод хочу вернуть их вам.

Голоса снизу. Да здравствует император!

Наполеон (успевает обернуться, к одному из адъютантов). Я все еще жду маршалов. Вам и вашим начальникам немедленно собраться сюда на военный совет.

Адъютант уходит.

Да здравствует знамя Франции!

Голоса снизу. Да здравствует знамя Франции!

Наполеон (успевает обернуться ко второму адъютанту; быстро). Наряд из десяти надежных драгун — навстречу карете ее величества императрицы. Ее величество доставить сюда в полной безопасности.

Адъютант уходит.

(Снова солдатам, стоящим внизу, с силой.) Истинное знамя Франции, трехцветная кокарда, осталось непобедимым. (Смеется.) Или, может быть, нас победили русские? (Смеется преувеличенно громко.) Может быть, этот красавчик Александр?

Снизу — громкий хохот.

(Торопливо, третьему адъютанту.) Ее величеству императрице выразить мое сожаление, что я сам не могу выехать верхом ей навстречу, как тогда. Срочные дела.

Адъютант собирается уйти.

(Задерживает его, рычит вниз.) Так называемый Наполеон Востока?

Снизу — новый взрыв хохота.

(Адъютанту быстро.) Не забудьте: как тогда. Еще скажите: чувства остались теми же, что и тогда.

Адъютант уходит.

(Снова солдатам, рычит от хохота.) Нет, мой милый Наполеон Востока, не твой гений, а твоя зима, твоя зима прогнала нас. А пруссаки и австрийцы? Они были нашими союзниками и неожиданно перешли на сторону врага. Не они, а предательство гнало нас назад через Рейн.

Снизу — мощный взрыв проклятий.

И вот мы стоим на Сене и требуем: стой!

Врываются Бертье, маршалы и генералы.

Бертье (нетерпеливо). Ваше величество.

Наполеон (делает ему знак молчать; солдатам с силой). Мы не оставим Париж врагу, мы лучше сдохнем под его развалинами.

Бертье (нетерпеливо). Ваше величество.

Голоса снизу. Да здравствует император!

Наполеон (захлестнут этим обожанием, самому себе). Я непобедим.

Снизу — громкие команды, слышно, как мимо проходят войска, барабаны отбивают такт марша, крики: «Да здравствует император!»

(С трудом отрываясь от этого зрелища.) Прошу господ маршалов и генералов располагаться поудобнее.

Бертье. С этим успеется. Враг в Париже.

Наполеон (кивает; тихо, последнему из адъютантов). Скачите навстречу ее величеству императрице — я не могу дождаться. Пусть она все время меняет лошадей. (Умоляюще.) Доверяю ее вам, она беспомощная женщина с ребенком. А кому же доверить беспомощную женщину, как не французскому рыцарю? Ну поезжайте скорее и привезите ее мне.

Бертье. Правительство Талейрана не видит иного выхода из положения, кроме...

Наполеон (перебивает). Это так называемое правительство противно закону и конституции. Единственное законное правительство во время моего отсутствия должна была возглавить ее величество императрица, которая перед вступлением союзников покинула Париж и находится по дороге сюда.

Бертье. Сюда?

Наполеон. Я ожидаю ее с минуты на минуту. Впрочем, мой план не изменился. Ты, Бертье...

Бертье Правительство Талейрана...

Наполеон (смеется). Правительство...

Бертье. ...получило в сенате преобладающее большинство.

Наполеон. А что иное получал в сенате я? На то и сенат.

Бертье. Вся полиция уже носит белые кокарды.

Наполеон. Фуше.

Бертье. Трехцветную кокарду можно теперь увидеть только на лошадиных хвостах.

Наполеон (кивает). Мой план остается прежним. Ты, Бертье...

Бертье (решается). Ваше величество!

Наполеон (не дает ему сказать). Тебе я доверяю мальчика. Франция никогда не имела лучшего воспитателя. Маршал Массена... (Ищет его взглядом, смотрит на Бертъе.) Маршал Массена?

Бертье. Маршал Массена не присоединился к нам.

Наполеон (смотрит на него). Не присоединился?

Бертье (решительно). Мой император!

Наполеон. Чего вы от меня хотите?

Бертье (твердо). Отречения.

Наполеон (после паузы). И маршал Массена — единственный, кто не присоединялся к вам?

Бертье. Забудь о нем, подумай о Франции. Только твое отречение...

Наполеон. Значит, Массена — единственный, кто не требует отречения. Впрочем, я всегда любил его, потому что ему вечно не везло. Очень забавно было смотреть на него. Все ему не удавалось, а вину он всегда сваливал на меня. Но когда настал час, он не взваливает вину на меня…

Бертье. Массена...

Наполеон (рычит на него). Должен служить вам примером.

Бертье (взволнованно). С жалкими остатками армии, без оружия, без хлеба... горстка ветеранов, которые видели слишком много войн...

Наполеон. Это для тебя слишком много.

Бертье. ...и горстка юнцов, которые не нюхали пороха. Как можно идти с ними против русских, пруссаков и австрийцев? Это сумасшествие.

Наполеон. Разве мы были сумасшедшими, когда босиком переходили Альпы?

Бертье. Тогда мы были молоды.

Наполеон (с силой). Никогда не поздно вернуть свою молодость. Теперь я снова я. Только видение Европы состарило меня. Но что мне Европа? Сегодня ставка больше: Франция.

Генералы остаются неподвижными.

Насколько страшнее альпийского льда тот лед, что окружает меня сейчас. Но есть один из вас, кто не превратился в кусок льда. Его нет сейчас среди моих генералов, и тем самым он спасает свою честь. (С подъемом.) Маршал Массена, выступи вперед.

Некоторые генералы (не выдерживают). Маршал Массена...

Наполеон. Перед лицом неба и людей, перед строем маршалов Франции я награждаю тебя. На твою грудь (манипулирует в воздухе) я прикрепляю Звезду Верности. Ты единственный здесь за меня.

Бертье (взрывается). Да за Талейрана он!

Наполеон сразу все понимает и умолкает.

Он перешел к временному правительству первым. Армейский корпус Массены поднял мятеж перед нашим выступлением. Неужели французы должны драться с французами?

Наполеон (спокойно). Я же сказал: ему всегда не везет. Очень забавно смотреть на него.

Бертье. Приди наконец в себя, мой император.

Наполеон. Все ему не удавалось. Не удастся и сейчас. Франция...

Бертье. Раньше надо было думать о Франции, тогда австрияки не обвели бы тебя вокруг пальца.

Наполеон (быстро). Ее величеству императрице Франции достаточно было сказать себе: я француженка,— и она знала, что ей делать в любой ситуации.

Бертье. Ничего себе, француженка.

Наполеон (услышав). Покинув Париж, прежде чем ого захватили союзники, в том числе и ее отец, она показала всему миру, на чьей она стороне. Я могу думать о ней лить с глубочайшим восхищением.

Бертье (маршалам). Как ему сказать?

Наполеон прислушивается и ждет. Я не могу.

Маршалы беспомощно молчат.

Наполеон (взглядывает на них искоса). И разве эта достойная всяческого обожания молодая женщина не показала тем самым, что она решилась победить со мной или со мной умереть? Как только она прибудет сюда...

Бертье (выпаливает). Не жди ты ее.

Наполеон. Что ты сказал?

Бертье. Не жди. Она, наверно, уже в Вене.

Наполеон (бледнеет). В Вене?

Бертье. Француженка! (Взрывается.) Она удрала из Парижа навстречу войскам своего папеньки, а австрийские гусары составляли свиту императрицы Франции, чтобы с ней ничего не случилось, пока она неслась через всю страну.

Наполеон (с трудом овладев собой). А король римский?

Бертье. Ублюдка она взяла с собой.

Наполеон (с трудом). Что ты сказал?

Бертье. Сидит теперь, наверно, в Вене, у папочки, то бишь у дедушки. Да разве это был твой ребенок? Это был наследник, а не твой сын.

Наполеон. Наследник.

Бертье. Я твоего сына не так себе представлял, не в пеленках и кружевах. Он должен был учиться ездить верхом у меня на коленях, хотя ему и не было еще шести месяцев.

Наполеон вынужден сесть.

(С нажимом.) И мы бы окапали как бешеные, и я бы смеялся, если б он соскользнул с седла. Пусть бы набил себе шишку. Так начал бы сын Наполеона. К дьяволу все. (Пауза.) Итак, мой император.

Наполеон поднимается.

(Снова формально.) Временное правительство надеется на благоприятные условия, если его величество объявит, что покидает Францию навсегда.

Наполеон неподвижен.

Маршалы Франции, от имени которых мне поручено говорить, связаны присягой конституционному правительству, а не... не одному лицу.

Наполеон кивает.

(Тихо.) Мой император! Пусть я вынужден покинуть тебя — мое сердце остается с тобой и будет всегда биться только ради тебя.

Наполеон (овладев собой). Ты всегда был старой кочергой. (Пауза.) Я должен покинуть Францию?

Бертье. Это непременное условие.

Наполеон. Куда же мне?..

Бертье (колеблется). Господин де Талейран...

Наполеон. Куда он меня отсылает?

Бертье. Поговаривают об одном острове, Эльбе.

Наполеон. Эльба?

Бертье. Это такой остров. Ваше величество сохранит титул императора.

Наполеон. Императора Эльбы?

Вертье молчит.

Королевство Санчо Пансы. Узнаю вашего Талейрана.

Бертье (бешено). Нашего? Кто вытащил на свет божий эту харю? Мы или ты?

Один из маршалов. Все из-за австриячки.

Наполеон (усмехается). Наполеон Первый.

Бертье (с силой). Мой император, это...

Наполеон. Наполеон последний.

Бертье. Наполеон. Этого достаточно. Я пришлю Меневаля, ты продиктуешь отречение.

Наполеон неподвижен.

(Салютует.) Да здравствует император!

Маршалы (салютуют). Да здравствует император!

Наполеон (тихо). Оставьте меня одного.

Маршалы постепенно расходятся.

Здесь, в этих покоях, Бертье, я мечтал о начале великой империи, о начале завоевания мира, о начале династии. Как давно это было? Несколько лет назад? Несколько месяцев? Вчера. И вот все прошло.

Бертье. Династия...

Наполеон. Я знаю. Но что значит власть без наследника?

Бертье. Арколь, Лоди, босые, по снегу — вот была твоя власть. А та, что достается по наследству, не стоит ломаного гроша.

Наполеон (задумчиво). Начинают босиком. Но со временем обзаводятся башмаками и так далее, а потом уж нельзя обойтись без наследника.

Бертье. И что тебе теперь осталось от этого? Зачем это тебе сейчас?

Наполеон (самому себе). Дело не в том, чтобы иметь что-то.

Бертье. А что же еще?

Наполеон. Да, что же еще? (Просто.) Власть. Чем была бы жизнь без ее самого сильного подтверждения? Власть непостижима, как сама жизнь. Можно даже предчувствовать, что идешь навстречу гибели, что там, где перед тобой сверкает высочайшая вершина власти, разверзнется пропасть. И все-таки идешь.

Бертье. Ничего у тебя не было, только неприятности да заботы.

Наполеон (кивает). И бессонные ночи. Власть не освобождает нас от забот... напротив, она создает их. Никто не понимал этого лучше, чем она, которая так страдала из-за моих бессонных ночей.

Бертье смотрит на него.

Она выходила из своей комнаты — через эту дверь — в два, в три часа ночи и злила меня до тех пор, пока я не оставлял ее и не уходил спать. (Усмехается.) А ей только того и надо было. Она вечно была настороже. Я только еще собирался сделать ошибку, а она уже бросалась мне на помощь. Ведь она была умна, это было даже оскорбительно. И в этом была ее власть. Но она по крайней мере что-то получала от нее. (С нежностью.) Она меня бранила, взвинчивала, высмеивала — вот что она получала от своей власти. И она наслаждалась ею и имела право сказать, что служила мне. (Тихо.) Да, она сослужила мне верную службу. А я приказал замуровать дверь. (Подходит, ощупывает обои.) Как давно это было? Несколько лет назад? Вчера. И все кончилось. Еще видно, где раньше была дверь... (Кивает.) Будь со мной Жозефина, этого бы не случилось.

Бертье. Мой император, зачем...

Наполеон (стоит, прислонившись щекой к стене). Оставь меня.

Бертье. Послать Меневаля?

Наполеон молчит.

Бертъе наконец уходит.

Наполеон (возбужденным шепотом). ...Но что она сразу же бросит меня и убежит к папочке в Бону, этого даже ты от нее не ожидала. Тебе не нравилась ее нижняя губа, пусть. Мо­жет, она и вправду была уродливой. Но что она такое ничтожество, и что настолько не поймет меня, совсем но поймет, и что это будет так смешно, так отчаянно смешно — этого даже ты не могла знать. Отвечай, Жозефина. (Напряженно слушает.) Но не будем говорить о ней, поговорим обо мне. Кто бы мог подумать, что я на это способен? Даже ты не могла. Отвечай же... наконец, ругай меня, разозли, положи меня на обе лопатки, Жозефина. Ведь я взрослый человек — и так попасться на удочку глупой девчонки.

В дверном проеме появляется Жозефина.

Ты знала, что я плохо разбираюсь в женщинах. Но такое должно было поразить даже тебя.

Жозефина улыбается.

Ну смейся же, бей, мне это полезно. (Прислоняется щекой к стене.) Смейся сколько хочешь, только оставайся со мной.

Жозефина. Мой маленький.

Наполеон (переводит дыхание). Наконец-то. Раньше это всегда сердило меня. Теперь я мог бы слушать это бесконечно.

Жозефина (владея собой). Мой маленький.

Наполеон. Наконец-то твой голос. (Закрывает глаза.) И я вижу тебя. Наконец-то я снова с тобой. (Шепотом.) Подойди ближе.

Жозефина приближает к нему лицо.

(Ей на ухо.) Здорово влип твой маленький.

Жозефина. Здорово.

Наполеон. Хоть раз в жизни ты со мной согласна. Впервые в жизни ты не возражаешь мне.

Жозефина. Зачем?

Наполеон (кивает). Поздно.

Оба неподвижны.

Пока было не поздно, ты делала все.

Жозефина. Все, что только могла.

Наполеон. Ты даже хотела подсунуть мне ребенка.

Жозефина (улыбается). Ну не тебе все-таки.

Наполеон. Подложить себе маленький живот, чтобы слуги ничего не заподозрили. Чтобы и садовник и кучер видели, что ты беременна. Валевска все мне рассказала. Как я тогда смеялся над тобой!

Жозефина (владея собой). И я над тобой смеялась — потом.

Наполеон (придя в себя). Она была глуповата, эта Валевска. Иначе она согласилась бы на твой пикантный план.

Жозефина (осторожно). А ты бы согласился?

Наполеон. Я как раз спрашиваю себя об этом.

Жозефина. Ведь эта законность совсем поглотила тебя.

Наполеон (кивает). Я тоже был глуповат.

Жозефина. Где она теперь, твоя душенька?

Наполеон (равнодушно). Да, где она?

Жозефина. И ее сын — где он?

Наполеон (вспоминает). Ее сын?

Жозефина (с некоторым пафосом). Наследник, которого я подарила бы тебе для трона Франции.

Наполеон (качает головой). Я был дурак.

Жозефина. Для самого блестящего трона в мире. Но это был бы фальшивый наследник.

Наполеон. Зато мы были бы спокойны.

Жозефина. Разумеется.

Наполеон. Мир и покой, чтобы стареть до ста лет.

Жозефина. Но чистота крови?

Наполеон. Химера.

Жозефина. Может быть, самая драгоценная в мире.

Наполеон. Но тебе было нужно, чтобы я жирел.

Жозефина (поражена). Мне это было нужно?

Наполеон. Мир и покой — это и значит жиреть.

Жозефина. Ты разжирел при ней, при этой австриячке.

Наполеон молчит.

Со мной все было наоборот, мой маленький.

Наполеон. Что было с тобой, о том говорят шрамы в моей душе.

Жозефина (возбужденно кивает). Ты, кажется, забыл о них.

Наполеон. Лучше не будем теперь об этом.

Жозефина. Со мной еще никто не жирел.

Наполеон. Хватит.

Жозефина. Шрамы в душе — дело другое.

Наполеон. Я не слишком этим горжусь.

Жозефина. Ты должен был бы гордиться миром, во время которого не жиреют. Но что такое вообще бывает на свете — об этом господа великие завоеватели ничего не желают знать, у них слишком много власти.

Наполеон (тихо). Они узнают об этом слишком поздно. Расскажи лучше про живот.

Жозефина. Мой маленький.

Наполеон. А как бы ты с ним устроилась? Маленький живот

становился бы все больше?

Жозефина. Постепенно.

Наполеон. Расскажи. Как бы ты это сделала?

Жозефина. Это делается само собой.

Наполеон (громко смеется). «Это делается само собой». Неужели ты снова со мной, твой воздух, ты сама? Мне кажется, я опять молод.

Жозефина (усмехаясь). Никогда не поздно стать снова молодым.

Наполеон (с нежностью). Буквально минуту назад я сказал это своим генералам. Ты словно думаешь во мне. Да так оно и было — в наши лучшие времена. Только когда я сделал не так, как думала ты, нам начало не везти. (Крепко обнимает ее.) Но теперь у меня такое чувство, будто все стало по-прежнему.

Входит Меневаль.

Меневаль. Ваше величество посылали за мной.

Наполеон неподвижен.

Жозефина (шепчет). Отречение. Возьми себя в руки. Мне тогда это удалось.

Наполеон. Ты?

Меневаль (неуверенно). Ваше величество?

Жозефина. Я ведь тоже однажды отреклась, вспомни. И все семейство, все Бонапарты присутствовали при этом. И все же я смогла.

Наполеон. Но это не было так неожиданно. Мне не дали времени порепетировать перед зеркалом.

Меневаль. Ваше величество?

Жозефина (быстро). Что он подумает, увидев тебя таким беспомощным? Скажи, чтобы он сел за стол.

Наполеон (не глядя на Меневаля). Садись за стол... Но если ты уже тогда знала, что это безумие...

Жозефина. Скажи ему, чтобы он взял перо и бумагу.

Наполеон. Возьми перо и бумагу... Почему ты не удержала меня? Что делают с сумасшедшими?

Меневаль отворачивается.

Жозефина. Если любят? Подыгрывают. А что еще остается?.. Скажи ему, что будешь диктовать...

Наполеон. Я буду диктовать.

Мепеваль сидит за столом отвернувшись, готовый писать.

Как будто я уже тогда не знал, что все кончится поражением.

Жозефина. Отречение императора. Продиктуй это.

Наполеон. И все-таки меня неудержимо занесло. Власть. Магическое притяжение власти. (Диктует.) «Отречение императора».

Жозефина (переводит дух). Наконец-то, мой маленький. Я с тобой.

Меневаль (пишет). «Отречение императора».

Наполеон. Ты как будто рада.

Жозефина. Увидишь, как тебе потом станет легко.

Наполеон. Не жми так мою руку. Мне больно. (Закрывает глаза, диктует.) «Дано в Фонтенбло одиннадцатого апреля тысяча восемьсот четырнадцатого года».

Меневаль (пишет). «Дано в Фонтенбло одиннадцатого апреля тысяча восемьсот четырнадцатого года».

Жозефина. Дальше.

Наполеон (после паузы). Ты не удивлен, Меневаль?

Жозефина (беспокойно). Не спрашивай, диктуй, кончай с этим.

Наполеон. Меневаль.

Меневаль (оборачивается к Наполеону, встает). Ваше величество?

Наполеон. Ты не удивляешься моему отречению?

Жозефина (настойчиво). Оставь его.

Меневалъ стоит неподвижно.

Наполеон. Вероятно, это не удивляет никого, кроме меня.

Жозефина. Диктуй же.

Наполеон. Я диктую.

Меневалъ поворачивается к столу, садится, ждет.

Жозефина (переводит дух). Хорошо, мой маленький. Диктуй же.

Наполеон (возмущенно). А что диктовать-то?

Жозефина. Отречение.

Наполеон. Что говорят в таких случаях? Я никогда не диктовал отречений.

Жозефина (беспомощно). Боже мой!

Наполеон. Тебе было легче. Тебе нужно было только прочесть. Я тебе всегда помогал, когда мог.

Жозефина (в отчаянии). Должен же ты что-то продиктовать!

Наполеон (диктует в отчаянии). «На основании закона об изме­нениях императорского дома...».

Меневаль (оборачивается к Наполеону). Ваше величество?

Наполеон. Какой параграф, Меневаль?

Меневаль. Закон об изменениях императорского дома не предусматривает случаев отречения.

Наполеон. Не предусматривает? Величайшее изменение императорского дома не предусмотрено законом?

Меневаль. Не предусмотрено.

Наполеон (взрывается). Какой болван составлял этот закон?

Меневаль неподвижен.

(Обессиленный.) Какой болван!

Меневаль поворачивается спиной и ждет.

Жозефина (после паузы, улыбнувшись). Пусть он его составит.

Наполеон. Кто?

Жозефина. Он. Он так прекрасно прочел мое отречение, много лучше, чем я. И твое он составит лучше, чем ты.

Наполеон. Придумала тоже.

Жозефина. Великий человек никогда не пишет сам, он для этого слишком велик. И все же документы, которые пишут за него, несут на себе славу его имени. И по ним видно, что такое слава.

Наполеон. Как может простой писец знать, что я чувствую? Жозефина. Зато он знает, что положено чувствовать простому читателю.

Наполеон (преодолевая себя). Как в этих случаях положено изъясняться, Меневаль?

Меневаль (бегло). «Поскольку союзники заявили, что император является единственным препятствием для мира в Европе, император готов оставить трон, подписать бесповоротное от­речение и навсегда расстаться с Францией, если того требует благо отечества».

Наполеон (после паузы). Кто это тебе сочинил, Меневаль?

Меневаль. Я сам придумал.

Наполеон. Сам?

Меневаль. Сам.

Наполеон. Это пришло тебе в голову, когда ты подумал, что бы ты сделал на месте Наполеона?

Меневаль. Ваше величество.

Наполеон. С каких пор ты думаешь об этом, Меневаль?

Меневаль. С тех пор как союзники вошли в Париж.

Наполеон (спокойно). Может быть, тогда об этом думала вся Франция, только не я.

Жозефина (умоляет). Диктуй наконец.

Наполеон (диктует быстро). «Поскольку союзники заявили, что император является единственным препятствием для мира в Европе, император выражает настоящим свое согласие...— ты успеваешь?..

Меневаль (пишет). Конечно, ваше величество.

Наполеон. ...свое согласие оставить трон... (запинается) подписать бесповоротное отречение и навсегда расстаться с Францией...»

Жозефина (с силой). И даже с самой жизнью!

Наполеон (захвачен врасплох). И даже с самой жизнью?

Меневаль (восхищенно). Я вставлю «даже с самой жизнью».

Наполеон. Я этого еще не сказал.

Жозефина. Речь идет о Франции. Твоей Франции.

Наполеон. Не жми мне так руку.

Меневаль (выразительно), «...подписать бесповоротное отречение и навсегда расстаться с Францией и даже с самой жизнью, если того потребует благо отечества».

Наполеон (кивает). «Если того потребует благо отечества».

Меневалъ пишет.

(Растерянно.) Словно я не мог найти покоя на полях сражений, словно я должен был искать смерти, чтобы...

Жозефина. Я знаю.

Наполеон. ...чтобы понять, что я еще жив.

Жозефина. Ты подставлял себя всем пулям...

Наполеон. Пулям — да. Но не союзникам.

Жозефина (мягко). Иначе невозможно. Все человечество смотрит сейчас на тебя. Ты был его судьбой, и оно хочет теперь стать твоей. Это твой долг перед ним.

Снизу, издалека, слышны звуки «Марсельезы».

Наполеон (прислушивается). Это самые молодые, Жозефина.

Жозефина. Это прежде всего твой долг перед ними.

Наполеон. Зеленые юнцы, чьи головы полны славой стариков. Слышишь, как они горды? Это гордость последнего завета! Уверенность сердца! Они верят, что завтра завоюют Париж. И как они могут сомневаться, если их ведет Наполеон?

Жозефина (приближается к нему). Как они могут сомневаться...

Наполеон. Юноши, преданные своим императором. Он лишил их славы.

Жозефина. И смерти.

Наполеон (после паузы). И смерти. Позволь мне проститься с ними.

Жозефина. Но сразу же возвращайся.

Наполеон (опершись о балконную дверь). Ну, в последний раз.

Снизу — ликующие возгласы: «Да здравствует император!»

Наполеон выпрямляется, салютует.

Снизу—мощный шум проходящих войск, «Марсельеза» из тысячи глоток.

(Пока ее звуки затихают в отдалении.) Они еще ничего не знают. Как они будут разочарованы, что не могут умереть. Безгранично разочарованы.

Меневаль (встает). Ваше величество.

Жозефина. Разочарованы и благодарны.

Меневаль. Я перепишу начисто, ваше величество. (Уходит.)

Жозефина. Мы тоже — разочарованы и благодарны.

Наполеон. Мы? Только безгранично разочарованы. Как посмот­ришь, что остается от такой жизни...

Жозефина (приподнято). Остается такая жизнь.