Назад

 

Багровый цвет снегопада

 

Россия, Студия "Жанр 04"/"Студия Владимира Мотыля", 2006-2010, цв., Dolby Stereo

Полнометражный художественный фильм, историческая мелодрама

 

 

 

Действие фильма происходит во время Первой мировой войны. Юная киевлянка Ксения Герстель, дочь миллионера-промышленника, остается сиротой - ее отец был убит во время беспорядков, а вскоре Ксения узнает, что на фронте погиб ее жених Саша. Отчаявшись, она поступила в "Красный крест" и ушла сестрой милосердия на передовую, где встретила новую любовь - генерал-майора Ростислава Баторского, человека, который спас ей жизнь и фактически заменил отца, поселив ее после демобилизации в своей квартире в Петрограде. Одинокий пятидесятитрехлетний генерал влюбляется в Ксению, окружает ее заботой и вниманием и, в конце концов, они становятся мужем и женой. После бесконечных потерь и разочарований, выпавших на ее долю, Ксения обретает веру в будущее, мечтает о большой счастливой семье, о детях. Но революция 1917 года повергает Россию в пучину кровавого хаоса, и надеждам Ксении не суждено сбыться...

 

В ролях: Даниэла Стоянович (Ксения Герстель), Михаил Филиппов (Ростислав Баторский), Александр Цуркан, Сергей Степин, Александр Василевский, Анатолий Белый, Инга Маневич

 

Режиссер-постановщик: Владимир Мотыль

Автор сценария: Владимир Мотыль

Оператор-постановщик: Максим Шинкоренко

Художник-постановщик: А.Даниленко, Валерий Назаров

Костюмы: И.Мотыль

 

Другое название фильма: Цвет снегопада (рабочее название)

 

 

 

 

«Багровый цвет снегопада»

("Октябрьская магистраль", №14, 15.04.2006)

 

На фоне высоких мощных деревь­ев елового леса мчится поезд. Таков кадр из фильма «Багровый цвет снегопада», который снимался студией Владимира Мотыля в конце марта. На кинематографическом языке: проход поезда без актера. Для этого пришлось тряхнуть стариной паровозу 1902 года (нашей «овечке») из ТЧ-7, а следом за ним и пассажирскому вагону 20-х годов, прибывшему на съемки из музея на Варшавском вокзале.

Для съемок авторы выбрали живописное место около Зеленогорска. Конечно, свою роль сыграло и то, что железнодорожная ветка здесь не электрифицирована. Так что отставание от прогресса имеет свою ценность.

По словам заместителя директора Центрального музея Октябрьской железной дороги Сергея Погодина, в последнее время кинематографисты часто обращаются к помощи раритетных экспонатов музея железнодорожной техники на Варшавском вокзале.

О фильме. Действие его происходит во время Первой мировой войны. Юная киевлянка Ксения Герстель, дочь миллионера-промышленника, остается сиротой — ее отец был убит во время беспорядков, а вскоре Ксения узнает, что на фронте погиб ее жених Саша. Отчаявшись, она поступила в Красный крест и ушла сестрой милосердия на передовую, где встретила новую любовь — генерал-майора Ростислава Баторского, человека, который спас ей жизнь и фактически заменил отца, поселив ее после демобилизации в своей квартире в Петрограде. Одинокий пятидесятитрехлетний генерал влюбляется в Ксению, окружает ее заботой и вниманием, и, в конце концов, они становятся мужем и женой. После бесконечных потерь и разочарований, выпавших на ее долю, Ксения обретает веру в будущее, мечтает о большой счастливой семье, о детях. Но революция 1917 года повергает Россию в пучину кровавого хаоса, и надеждам Ксении не суждено сбыться...

Ксению играет молодая сербская актриса Даниэла Стоянович. Главную мужскую роль исполняет Михаил Филиппов — актер Театра имени Маяковского. Также в картине заняты Александр Цуркан, Анатолий Белый, Инга Маневич. Съемки фильма имеют широкую географию: Санкт-Петербург, Москва, Киев, Львов, Прага, Екатеринбург, Канада.

 

 

 

 

«Офицеры, сдайте усы!»

Российский режиссер Владимир Мотыль снимает фильм «Багровый цвет снегопада»

Съемочная группа уже побывала в Киеве и Львове. Новая картина — один из 132 проектов, ныне готовящихся на «Мосфильме»

("Киевские ведомости", 17.12.2005)

Галина ЦЫМБАЛ
журналист

«Мотор! Камера!» — эти киношные заклинания недавно звучали в заповедных киевских местах — на Михаловской площади и Андреевском спуске. А где еще снимать историческое кино о смутных временах начала ХХ века? Именно этим и занимается знаменитый Владимир Мотыль, автор фильмов «Белое солнце пустыни», «Звезда пленительного счастья», «Женя, Женечка и «катюша». За его 78 лет новая работа всего лишь десятая. А если учесть, что каждая из культовых картин режиссера имеет более чем сложную историю, то иначе его путь, чем «через тернии — к звездам» и не назовешь.

Сценарий исторической мелодрамы под условным красиво-тяжеловесным названием «Багровый цвет снегопада» Мотыль писал около трех лет. До этого семь лет ничего не снимал, живя сценарной и преподавательской работой. История молодой женщины — киевлянки из обрусевших немцев-декабристов Ксении Герстель — разворачивается на фоне кровавого периода 1906—1926 годов. Она многое пережила: умерли родители, весьма обеспеченные люди, брат без вести пропал на фронте, жених погиб. Далее следует цепь трагических обстоятельств. В конце концов Ксения оказывается в Канаде. В ее жизни происходят настоящие фантастические перипетии.

Эпиграфом к будущему фильму для режиссера стали строчки из стихотворения Булата Окуджавы (Мотыль не только с ним дружил, но и создавал фильм «Женя, Женечка и «катюша»): «Две вечных дороги — любовь и разлука — проходят сквозь сердце мое». Именно любовь и разлука сопровождают героиню, которой судьба дарует три бурных романа.

«В молодости, кроме театрального, окончил исторический факультет университета, так как хотел понять, что это за сволочное время было, на которое пришлась жизнь моих близких, — рассказывает мне в коротком перерыве между съемками Владимир Мотыль. — А вообще, все мои картины, и эта особенно, связаны с моей матерью, судьба которой сложилась трагично. Как и моя героиня, мама также была сестрой милосердия в Первую мировую, потеряла мужа, моего отца, который умер на Соловках. В этом фильме нет Соловков, но дух, характерные черты того времени присутствуют».

А мысль о такой картине пришла к Мотылю, когда он случайно прочел в газете историю самоубийства одной русской эмигрантки. Этот факт «закрутил» фантазию. Поиск актрисы на роль главной героини был длительным. В результате Ксению играет молодая сербская актриса Даниэла Стоянович, которая обошла полтора десятка российских конкуренток. Хотя поначалу выбрали восходящую сериальную звезду Ольгу Арнтгольц.

О Стоянович режиссер говорит с восторгом: «Она совершенно необыкновенная актриса, так как обладает каким-то особым даром. Даниэла непосредственна, импульсивна и не избалована, не испорчена театральными работами. И она единственная из всех претенденток на роль убедительно сыграла в пробах все три возраста героини. 30-летняя актриса побывала в фильме девятнадцати-, тридцати- и сорокалетней. Не сомневаюсь, если картина будет закончена и появится в прокате, то Даниэла станет звездой».

Если вспомнить, что в свое время Владимир Мотыль открыл таких актеров, как Олег Даль, Эва Шикульска, Игорь Костолевский, Станислав Садальский, Михаил Кокшенов, да и кинодиву Людмилу Целиковскую «реанимировал» после ее 25-летнего молчания, то веришь, что он таки может явить нам новую звезду. Кстати, Даниэла Стоянович, окончившая Белградский театральный, живет в Санкт-Петербурге и работает в антрепризных театрах. Она снялась в «Золотой пуле», «Ментовских войнах», «Лабиринтах разума».

Что касается главной мужской роли, то ее отдали Михаилу Филиппову — актеру Театра имени Маяковского. А еще в картине заняты Александр Цуркан (актер Театра на Таганке, снявшийся в нашумевшем сериале «Штрафбат»), Анатолий Белый («Тихие омуты», «Бригада», «Талисман любви», «Умножающий печали»), Инга Маневич.

Съемки «Багрового цвета снегопада» начались год назад в Санкт-Петербурге. Потом была Москва. Сейчас завершился киевско-львовский этап. Впереди — Прага, Канада и Екатеринбург. Приверженец натурных съемок (одна пустыня в «Белом солнце пустыни» чего стоит!), Мотыль выбрал украинские города, конечно же, из-за их антуража. Еще он часто вспоминает фразу, сказанную великим Михаилом Роммом: «Запомни, на натуре актеры меньше врут». Кроме того, работа на украинской натуре удешевляет масштабный проект, официальная смета которого $3 млн. Частично фильм финансирует государство, частично — российские олигархи. Кстати, режиссер уверен, что его новая работа окупится еще в прокате.

Большой эпизод, в котором действие происходит в киевской квартире, снимали в музее Леси Украинки. «Здесь нам обеспечили не только атмосферу доброжелательности, но и предоставили бесценный реквизит, который мы использовали в кадрах. Съемочная группа очень бережно к нему относилась, ведь подлинной обстановке того времени зрители больше верят. В Москве снимали в двух квартирах. Одна — пятикомнатная в центре города, принадлежащая потомкам князей. Еще один интерьер «позаимствовали» в квартире-музее Телешева, известного критика, друга Чехова, Станиславского. Но все шесть комнат там так заставлены — везде шкафы, где хранятся подлинные письма великих людей, картины, фотографии, утварь, — просто невозможно пройти».

А в булгаковском Киеве поздней осенью, как это в кино чаще всего и бывает, снимали весну. Оператор фильма — 24-летний Максим Шинкоренко, кстати, гордость вгиковского выпуска 2004 года. Еще студентом Максим получил спецприз за операторскую работу на «Киношоке». Он уже успел отличиться в «Ночном дозоре», а параллельно с «Цветом снегопада» снял еще несколько картин. Вообще-то Мотыль привык работать с известным оператором Владимиром Ильиным, но однажды «уступил» его Алексею Герману для фильма «Хрусталев, машину!», и тот застрял у «долгоиграющего» мастера, сейчас уже на съемках «Трудно быть Богом». А Максима режиссер заприметил на каком-то примитивном сериале, где его потрясло операторское мастерство. Художник ленты, между прочим, наш земляк — Александр Даниленко, долгое время работавший на киностудии им. Довженко, в частности, в фильмах Юрия Ильенко. Как-то, уехав в Москву на какую-то постановку, он там и остался. Благо, интересных проектов в России хватает. Костюмы для картины подбирает Ирина Мотыль, дочь режиссера, которая уже не один год работает с отцом.

Становлюсь свидетелем съемки сцены, когда по Андреевскому (то бишь по киевской улице 1918-го) ведут под конвоем арестованных подпольщиков. Они явно после допроса, судя по внешнему виду. На улице — ноль градусов. Их, безропотных, гоняют дублей десять. Отдельно снимают эпизод, когда мещанка спрашивает у конвоира: «Та за що ж їх?» — «За те, що москалі, а може, ще й комуністи». «Я это почерпнул из воспоминаний Виктора Шкловского, великого человека, философа, литератора, бывшего эсэра», — объясняет режиссер.

«Стоп! Снято!» — раздается команда, когда уже начинает темнеть. Все облегченно вздыхают и, как в замедленной съемке, начинают собирать многочисленный киношный скарб. «Не забудьте сдать усы!» — громко взывает гримерша. Кстати, смех смехом, а из-за таких вот усов весь график поломался. В последний киевский съемочный день, пересматривая материал, заметили, что одному из героев забыли наклеить усы, и пришлось после съемок во Львове возвращать группу на день в Киев и переснимать один эпизод. Просто Мотыль не терпит никакой неточности, даже в мелочах. А вообще-то, как говорят в группе, он человек сговорчивый и понимающий. Хочу еще пообщаться с ним, но вижу, что его уже «взяли в плен» продавщицы картин с Андреевского, узнав, что это автор их любимого «Белого солнца»...

 

 

 

«Белое солнце пустыни» превратится в «Багровый цвет снегопада»

Режиссер Владимир Мотыль снимает новую картину во Львове

("Комсомольская правда", 19 декабря 2005)

 

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

 

Владимир Мотыль - заслуженный деятель искусств Российской Федерации, лауреат Государственной премии.

 Кинодебют режиссера состоялся в Таджикистане в 1963 году (фильм «Дети Памира»). Вторая картина мэтра - «Женя, Женечка и «катюша» (1965). В 1969-м Владимир Яковлевич закончил съемки «Белого солнца пустыни».

Другие работы Мотыля: художественные фильмы «Звезда пленительного счастья» (1975), «Лес» (1980), «Расстанемся - пока хорошие» (1991), «Честь имею» (1994), «Охламон» (1994), «Несут меня кони» (1996), а также телефильмы «Невероятное пари» (1984), «Жил-был Шишлов» (1987).

Известный российский режиссер Владимир Мотыль, снявший «Белое солнце пустыни», работает над новой картиной. Целую неделю Львов, его улицы и дома служили архитектурными декорациями - видами западноевропейского города, куда судьба заносит героев киноромана с рабочим названием «Багровый цвет снегопада».

 

Самая киношная улица

Роскошная старинная черная машина с открытым верхом - «Опель-Адмирал» - тихо подрулила к подъезду дома на улице Калича Гора (в реальности носящей имя Козака). Из нее вышел симпатичный молодой мужчина с военной выправкой и твердым шагом направился по брусчатке к дому, поглядывая на окна.

- Стоп! - послышалась команда режиссера, и актер послушно замер.

Львовянка пани Стефа, которая с интересом наблюдает за съемками очередного фильма, призналась мне, что за эти годы перевидала на своей улице многих известных актеров.

- Помню, как-то в 80-е вышла из дома, а мне навстречу Гурченко идет своей характерной вихляющей походкой, - рассказывает она. - Я так и замерла! Тут катался на фаэтоне Богдан Ступка, когда снимали фильм «Для домашнего огнища». Потом еще какие-то ленты о войне ставили. У нас ведь поблизости Цитадель, где раньше находилась тюрьма.

Помню, нагнали кучу немецкой техники, и массовка вся в гитлеровской форме. Моя соседка, пожилая еврейка, вышла утром в магазин за молоком, увидала это все и упала в обморок. Подумала, что война началась... Если бы в начале нашей улицы повесить табличку с названиями всех картин, которые здесь снимали, наверное, набрался бы десяток.

Пока мы общались со старожилом, улицу оцепили милиционеры и перестали пускать автотранспорт. А любопытные прохожие то и дело подходили и допытывались, о чем фильм и кто снимает.

 

Картина обо мне

Не без труда я пробралась сквозь толпу к режиссеру Владимиру Мотылю и попросила рассказать о сюжете нового фильма.

- Это кинороман, над сценарием которого работали два года. Основное действие происходит в Москве и Петербурге в 1916 - 1927 годы. Героиня - киевлянка. Ее отец родом из обрусевших немцев, приехавших еще в петровские времена. Во время революции 1905 года он погибает, оставляя дочку и сына сиротами. Затем первая мировая война разлучает героиню с братом, которого она безуспешно пытается разыскать. В довершение всего большевики по приказу Троцкого убивают ее мужа. Революция лишает молодую женщину всего, но среди хаоса и кошмара она пытается сохранить гармонию души.

- Владимир Яковлевич, что побудило вас обратиться к исторической тематике?

- Это то, что пережила моя мать. Они с отцом жили в те годы, которые я воспроизвожу в фильме. Деда репрессировали и выслали на Крайний Север. Многие родственники погибли в вихре революции.

Свой фильм «Звезда пленительного счастья» о женах декабристов я также посвятил подвигу моей матери. Она ведь пыталась последовать за отцом на Соловки, когда его арестовали. Увы, маму туда не пустили. Отец так и погиб в заключении...

Что касается картины «Багровый цвет снегопада», то его название навеяно моим детством, но пока оно условное, потому что фильм не будет столь мрачным. Это духовное освобождение от гнета, придавившего мою душу, своего рода исповедь о прожитом. Я оглядываюсь назад, чтобы идти к свету. И зрители, посмотрев этот кинороман, на мой взгляд, тоже должны оглянуться и ответственнее отнестись к современности.

- Почему для съемок вы выбрали Львов?

- По сценарию героиня сначала эмигрирует в один из европейских городов, может быть, в Чехии или Германии. А Львов - город чешского стиля с хорошо сохранившейся архитектурой. В нем героиня встречается с человеком, убившим ее мужа. Последние события происходят в 1927 году - тогда я только родился.

 

Деньги дали Абрамович и Дерипаска

Перед съемками почти год изучал историю. Затем еще год искал деньги. Мне дал их известный российский миллиардер Дерипаска плюс немалую сумму подарил Роман Абрамович. За этими событиями прошло лето. И сегодня во Львове мы снимали раннюю весну, пока не повалил снег. Дружелюбная атмосфера, которую нам создали львовяне, позволила играть по-весеннему. Люди подходили, благодарили меня за фильмы, признавались в любви. Я был поражен и взволнован, потому что не думал, что меня так хорошо здесь знают.

- В советское время ваши фильмы запрещали. А сегодня вы чувствуете себя свободным художником?

- Я всегда чувствовал себя свободным художником. Никакая власть не заставит меня делать то, чего я не хочу. За 40 лет кинорежиссуры я снял всего 9 фильмов. Неужели вы думаете, что в паузах я бил баклуши или развлекался?

Нет, я предлагал одну заявку, другую, но все отвергалось. А потом вдруг что-то проскакивало. Господь давал мне силы выдержать. Бывали ситуации, когда казалось, что все потеряно. Меня изгнали из кино за фильм «Женя, Женечка и «катюша», остановили на половине съемок фильма «Белое солнце пустыни», объявив бездарным, непрофессиональным режиссером. Причем действовали против меня по большей части даже не власти. Отрицательную роль в моей судьбе сыграли высокопоставленные коллеги-режиссеры, которые накручивали чиновников, убеждали их, что я хочу сказать что-то антисоветское. И фильмы останавливали, закрывали как вредные.

А я не мог пересилить себя, смотреть этим людям в глаза и выражать симпатию, которой вовсе к ним не испытываю.

С первого фильма я жил в такой атмосфере, но относился к ней как к неизбежному факту.

Кинороман Владимира Мотыля близок к завершению, и на него уже ушло около трех миллионов долларов. Зрители смогут увидеть картину осенью следующего года, когда прославленный режиссер, дай Бог ему здоровья, будет праздновать свое 80-летие.

 

Лариса МАРЧУК («КП» - Львов»)

 

 

 

ВЛАДИМИР МОТЫЛЬ: "Без характера в кинематограф соваться нечего"

Беседу вел Олег ДУЛЕНИН

(Газета "Культура", №10 (7418) 11 - 17 марта 2004г.)

 

В 2004 году знаменитому "Белому солнцу пустыни" исполняется 35 лет. Нестареющий фильм является культовым для нескольких поколений зрителей. Его, как талисман, перед стартом до сих пор смотрят наши космонавты. Обойдя сотни стран, картина вместе с нефтедолларами исправно пополняла казну государства, а Владимиру Мотылю не раз говорили на Западе: сними он фильм такого успеха в Америке, в дальнейшем снимать кино можно было бы на собственные средства. Однако в советской системе следующей после "Белого солнца..." картине Владимира МОТЫЛЯ "Звезда пленительного счастья" пришлось пробиваться через цензуру более пяти лет. А в свободной России - другая крайность: с тех пор как Мотыль снял свой последний фильм, прошло уже целых семь лет, однако ни один из созданных им за это время исторических киносценариев, не найдя средств реализации романтических историй, не вписался в общий поток малобюджетных однодневок. Лишь теперь Владимир Яковлевич надеется воплотить наконец один из сокровенных своих замыслов.

- Владимир Яковлевич, и как же будет называться ваш новый фильм?

- Пока условное название - "Багровый цвет снегопада". Действие начинается в 1916-м и разворачивается в середине 20-х. Если в "Звезде пленительного счастья" было три романа трех героинь, то здесь три совершенно несхожих романа одной героини. На ее судьбу обрушиваются вихри тех лет. Чтобы молодому зрителю или зарубежному обывателю было понятно хотя бы в общих чертах, что тогда происходило в России, надо приоткрыть исторический фон, а это повлечет немалые затраты. Поначалу казалось, что реализация проекта невозможна. И тут в числе тринадцати сценариев, принятых экспертной комиссией Службы кинематографии в прошлом году (выбранных, как мне сказали, почти из четырехсот), оказался и мой. Госзаказ - это солидные деньги, однако моя картина по самым скромным подсчетам стоит втрое дороже. И вот больше года назад не без трудов удалось познакомиться с главой "Базового элемента" Олегом Дерипаской. В результате он пообещал выделить безвозмездные средства. Несколько позже помогли и в "Сибнефти" Романа Абрамовича. Небольшая часть денег уже получена. Готов режиссерский сценарий. Для постановки картины специально создан "Фонд воплощения отечественных кинопроектов "Сенс".

- Где вы планируете снимать?

- География обширная: Питер, Киев, Москва, Прага, Екатеринбург и даже эпизод в Канаде. Планируем сотрудничество с рядом студий.

- Актеров уже утвердили?

- Помните, у Маршака есть слова: "Однако за время пути собака могла подрасти..." Это для меня всегда было предостережением в поиске актеров. Я никогда не морочил им головы до решения главных организационных проблем. Время начинать реальный поиск актеров - только тогда, когда есть деньги, продюсер и группа. Тем более мой нынешний специалист по кастингу - Ирина Ковалева готова предоставить мне россыпь фотографий кандидатов и видеофрагментов их работ. Кроме того, побываем в театрах, на кинопоказах.

- Итак, свой последний фильм "Несут меня кони..." вы сняли семь лет назад; три года у вас ушло на проект "Багровый цвет снегопада". А до этого что делали?

- Сработал три сценария. Отчасти помогли гранты, которые я выигрывал в конкурсах. По гранту президента Ельцина написал сценарий "Венец заложников судьбы". Предполагалась большое полотно о тех же годах, что и "Звезда пленительного счастья". Потом выиграл грант Сороса - написал сценарий "Смертельная дружба". Докопался до документов, которые показывали, что Сталин не только мог убить Кирова, но и не мог его не убить. На телевидении кино по такому сценарию снимать не захотели. Созданный тираном его позитивный имидж упорно пытаются реанимировать. Молодые невежды говорят даже, что мечтали бы пожить при нем. Посмотрел бы я на них, окажись они в той эпохе! Третий грант, опять же завоеванный в конкурсе, был уже при Путине. Хотел написать вторую заключительную часть сценария "Венец заложников судьбы". Однако со времени Ельцина грант не индексировался и настолько "усох", что закончить вторую часть киноромана удалось лишь наполовину.

- А ведь за семь лет вы могли бы снять, наверное, три-четыре картины, не так ли? Ну хотя бы две. Неужели не жаль?

- Уверен, российским кинематографистам давно пора перестать плакаться: "Ах, тяжко! Америка, Запад отобрали прокат!.." Что за последние годы мы сделали конкурентоспособного? Не только молодые, даже мэтры? Вот фильм "Сибирский цирюльник", как было заявлено, обошелся в 45 миллионов долларов, а оправдал лишь десятую часть. Или "Венценосная семья", потратившая 11 миллионов долларов, где она? Подобные примеры отвращают потенциальных инвесторов от участия в дорогостоящих проектах.

- Ваши картины каждый год не по одному разу показывают по ТВ. Вы получаете какие-либо проценты?

- Проценты от телепоказов выплачивает создателям фильмов только "Мосфильм". "Мосфильм" - это прежде всего Карен Шахназаров. Он режиссер, и наши нужды ему понятны. Картинами же "Ленфильма" в обход закона об авторском праве завладела частная фирма Владимира Досталя, которая доход от телепоказов присваивает себе. У России до сих пор еще феодально-коммунистический менталитет: ты все время зависишь не от закона, а от чьего-то благоволения.

- Скажите, а фильмов у нас действительно сейчас производится намного больше, чем в советское время?

- Фильмов снимается очень много, но подавляющее их большинство идет в никуда. Тот факт, что по уровню коррупции Россия занимает одно из первых мест в мире, общеизвестен. А кинематограф, что, в стороне от этого процесса? Существует так называемый "откат". Это убийственная формула. Вот безработный молодой режиссер в отчаянии ищет деньги, а ему говорят: "Мы даем тебе, скажем, полмиллиона долларов. Триста тысяч ты обналичишь и вернешь нам". Таким образом наши промышленно-финансовые бендеры прикарманивают львиную долю своей липовой инвестиции. Конечный продукт "инвестора" не интересует. Для него даже лучше, что картину мало кто увидит. Да и настрадавшийся режиссер сколько-то отщипнет себе. И расслабится. Попав в этот круг, режиссер не очень-то будет задумываться, заработает его фильм или нет, вернет он полученную инвестицию или не вернет. И в результате мы имеем то, что имеем. Убежден, американское кино никогда не знало, что такое "откат". Если их картина стоит, например, двадцать миллионов долларов, то в отличие от нашего "супердорогого" кино все двадцать видны на экране. Понимаете, режиссер должен выкладываться без остатка, только тогда на пути к творческой цели он способен одолеть любые препятствия. Михаил Ромм говорил: "Снимать кино - значит ежедневно преодолевать непреодолимое".

- Ну а хорошее-то кино тем временем кто-нибудь снимает?

- Слава Богу, ниточка связи времен не порвалась совсем. Изредка в стороне от мутных потоков пробиваются и чистые ручьи. Яркий пример, где искреннее гуманистическое искусство обрело зрительский отклик, - картина "Возвращение". Это фильм с крепким фундаментом мировой кинематографической культуры прошлого как нашей, так и европейской. Но успех этот лишь подчеркивает поражение большинства поделок молодых, давно шумящих о кино будущего, которое оборачивается дилетантством, формальными эпатажами и пустотой бездуховности. В недавнем прошлом запомнился яркий дебют Филиппа Янковского - картина "В движении". Фильм большой внутренней энергии, его профессиональные качества не уступают художественному уровню достойных образцов западной кинорежиссуры. Или картина Тодоровского-младшего "Любовник". Мастерскую, талантливую руку режиссера не увидеть нельзя. А еще раньше - фильм Янковского-старшего и Аграновича "Приходи на меня посмотреть...". Камерная история, но как блистательно работают актеры!

- Вы преподавали на Высших курсах сценаристов и режиссеров, в Школе кино и телевидения и в Школе Грымова при Гуманитарном университете. Скажите, кто же нынче идет в режиссеры?

- На примере предпоследнего и последнего наборов могу сказать, что в кино сейчас приходят люди без той растерянности, которую можно было наблюдать еще три года назад. За ними энергия, которой не чувствовалось раньше. Что-то в обществе сдвигается. Внутренне. Как предпосылка сопротивления жизненной мерзости, которая до сих пор негативно влияла на молодых. Как никогда я верю, что несколько моих будущих выпускников непременно обратят на себя внимание.

- А среди ныне действующих режиссеров есть ваши ученики?

- Наиболее известен, пожалуй, Сергей Урсуляк. После того успеха, который он имел с первыми картинами, его запросы, очевидно, возросли. Как и масштаб требований к себе. Не сомневаюсь, лучшие фильмы Сергея впереди.

- Вы считаете, он способен снять "новое кино"?

- За мифическим "новым кино" в массе своей, кроме непрофессионализма, беспомощности и дилетантства, не прячется ничего. В нем отсутствует главнейшая составляющая искусства - духовность. "Новое кино" - это то, что зритель смотреть отказался. Часто говорят: "Это арт-хаус", - однако подлинного арт-хауса у нас единицы на сотни подделок.

- А Муратова?

- Конечно, талант Муратовой из категории арт-хауса. Однако ее позиции в искусстве антигуманны. Последний фильм Муратовой "Чеховские мотивы" справедливо было бы назвать "мотивами античеховскими". Ведь Антон Павлович любил всех своих персонажей. Всех! Даже к гротескным, водевильным фигурам он относился с мягкой улыбкой. У Муратовой же - мизантропия, разрушение, безверие.

- Кстати, а вы Чехова не пытались экранизировать?

- В молодости пытался дважды. Но каждый раз мои старшие невежественные коллеги, прослышав о моих намерениях, тут же вырывали у меня замыслы. Вытаскивали, как у Каштанки кусок мяса из желудка. Когда после дебюта с "Детьми Памира" я хотел экранизировать "Трех сестер", супруга одного из маститых режиссеров воспылала ролью Маши, и мэтр отнял у меня идею, сделав, кстати, чудовищно ремесленную поделку на уровне провинциального передвижного театра. И только в годы изгнания из кино я снял телефильм "Невероятное пари..." по нескольким чеховским рассказам, где удалось собрать ансамбль таких блистательных актеров, как Алексей Петренко, Ира Муравьева, Михаил Козаков.

- Насколько мне известно, у вас были проблемы даже с "Лесом" Островского?

- По тем временам я совершил "преступление" - не последовал за Островским буквально. Внес в картину что-то и от современности, и от собственных представлений о характерах героев. Мои именитые коллеги объяснили руководству Госкино всю "взрывоопасность" моей картины, и ее почти на десять лет положили на полку. Фактически на тот же срок изгнали меня из кино.

- Как это было возможно? Ведь к тому времени вы уже сняли и "Женю, Женечку и "катюшу", и "Белое солнце пустыни", и "Звезду пленительного счастья"...

- Спасибо, что не упрятали в лагерь. Была очень удобная система сведения счетов со всяким, кто отбился от стаи. Для приближенных к власти коллег я всегда был волком-одиночкой. Они использовали нехитрый прием - сличили пьесу с фильмом, а текст, разумеется, не всегда совпадал с текстом пьесы. Я вынужден был спасаться на телевидении. Принес председателю Гостелерадио Лапину идею многосерийного фильма "Илья Ильич женится" по мотивам Гончарова. Человек высокоэрудированный в русской литературе, Сергей Георгиевич хорошо отнесся к замыслу. Сериал включили в план ЦТ. Когда заканчивал первые серии, жизнь свела меня со знаменитым Шкловским. Трудно понять, как он, будучи эсером, не признававшим Советскую власть, выжил в годы революции и Гражданской войны! Мало того, писал сценарии, был консультантом исторических лент. Виктор Борисович спросил, как я представляю композицию "Обломова". Когда я ответил, он закричал своей жене: "Серафима, послушай! Он поднял Обломова с дивана!" Действительно, начальной сценой у меня был эпизод, когда Обломов крадется к окну и ждет. У модного дома на Гороховой появляется экипаж, а через некоторое время красивая молодая женщина - Ольга Ильинская. И вдруг! Руководство ЦТ выкидывает из плана мою экранизацию. Выкидывает без объяснения причин. Лапин меня принять отказался, и мне лишь намекнули, что министра посетило некое влиятельное тогда лицо. Мог ли я, изгнанный из кинематографа, сражаться с высокими невидимками? Словом, пока я больше года возился с сериями, Михалков-младший меня обскакал.

- Юбилей "Белого солнца пустыни" будете праздновать?

- Уже отпраздновал. В Великобритании, в студенческом городе Лидс, традиционно устраиваются международные кинофестивали. На этот раз он был посвящен вестерну: американскому, европейскому и, представьте, "красному" вестерну (имелся в виду русский вестерн"). Американцы, кстати, некогда называвшие замечательные вестерны Серджо Леоне "спагетти-вестернами", назвали "Белое солнце пустыни" "борщ-вестерном". И вот моя картина закрывала фестиваль в Лидсе.

- И кто же был в зале, эмигранты?

- Русских почти не было. В основном - молодые англичане, которые видели фильм впервые. Могу сказать, что восприятие картины ничем не отличалось от отечественного. Знаете, английский и русский характеры похожи гораздо больше, чем можно себе представить. Это видно даже по тому, как там нарушают правила перехода улиц, как запросто могут что-то пообещать и не выполнить или опоздать к условленной встрече. И при этом, надо отдать должное, принимают щедро.

- Где-то слышал, что американская киноакадемия включила "Белое солнце пустыни" в число лучших фильмов всех времен...

- Меня никто об этом не извещал. Помню, когда фильм попал на Запад, пришло приглашение культурного атташе посольства Великобритании. Речь шла о возможной работе в Англии, но мама в слезах умоляла туда не ходить: слишком трагична была судьба моего задиристого отца.

- Читал о трагедии вашей семьи в советское время. Но неужто вы так просто согласились с мамой?

- Вам трудно это понять. Отца схватили, когда он побывал у консула Польши в Минске. Он был польский эмигрант и зашел похлопотать за свою мать, польскую гражданку, чтобы Советы ее выпустили из России. Польша тогда была независимой, а моей бабушке не давали вернуться в родной Вроцлав. Отца в тот же год сгубили на Соловках... У матери одно слово "посольство" вызвало ужас.

- Вы убедили меня в справедливости высказывания ваших друзей, на которое я наткнулся в Интернете. Они сказали, что стойкость Мотыля сравнима разве только с Днепрогэсом...

- Да? Я этого не слышал. Впрочем, без характера в кинематограф соваться нечего. Когда отчаяние хватает тебя за горло, но ты находишь в себе силы продолжить... И взять реванш. Если к этому нет воли, в кино делать нечего

 

 

 

«БАГРОВЫЙ ЦВЕТ СНЕГОПАДА»

(МОСФИЛЬМ")

 

Известный российский режиссер, народный артист России, Лауреат Государственных премий, автор культовых картин «Белое солнце пустыни», «Звезда пленительного счастья» и многих других Владимир Мотыль начинает работу над новым фильмом.

Хронологические рамки картины – 1916–1927 гг. с эпилогом из начала 30-х. Действие первой половины происходит в России, а его вторая часть переносит героев в эмиграцию. Исторические события проходят в картине фоном (как это было и в фильме «Звезда пленительного счастья»), а на первом плане оказывается история любви подполковника царской армии, героя русско-японской и первой мировой войны Ростислава Баторского, к юной сестре милосердия Ксении, которая из-за своей несмышлености стала виновницей его контузии и инвалидности. Оценив благородство и отеческие заботы о ней, Ксения соглашается стать женой нелюбимого, но глубоко уважаемого ею героя войны…

Героиня фильма за десятилетие переживает целых три ни в чем между собой не схожих романа. Событийная пружина картины парадоксальна. В ее судьбу вторгается не только колесо истории тех лет, но и прямо-таки фантастические перипетии любви, очарований, разочарований, падений и взлетов в поисках земного счастья.

Съемки фильма будут проходить в Москве, Киеве, Санкт – Петербурге, Екатеринбурге и Праге.

Производство: Киностудия «Жанр 04» на производственно-технической базе Киноконцерна «Мосфильм»

 

Лада Акимова

 

 

 

«Белое солнце пустыни» было снято от безысходности…»

("Смена", 13.04.2005)

 

Владимир Мотыль - режиссер таких замечательных фильмов, как «Женя, Женечка и «катюша», «Звезда пленительного счастья», и, конечно же, легендарного «Белого солнца пустыни». Недавно он закончил снимать петербургские сцены своей новой картины под рабочим названием «Багровый цвет снегопада». Уставший от напора журналистов по случаю 35-летия «Белого солнца», Владимир Мотыль пытался скрыться от них в небольшой гостинице «На Мучном». Но ему это не удалось.

 

Фильм о моей матери

- Владимир Яковлевич, что за название такое странное - «Багровый цвет снегопада»?

- Белый снег - это девственная природа. А багровый - цвет войны, гибели, страданий, знамен революции. Фильм - исторический. Сюжет охватывает десятилетие, с 1916 по 1926 год. Моя героиня Ксения Герстель ищет гармонии с миром, но ей не повезло - не в то время родилась. История от начала до конца мной придумана, но в основе ее - судьба моей матери. Она была помощником Макаренко в его харьковской колонии для трудновоспитуемых детей - беспризорников, малолетних преступников. Замуж вышла за эмигранта из Польши, который поверил, что советская Россия - страна счастья. За что впоследствии и поплатился жизнью. В начале 30-х он был арестован и погиб на Соловках. Мама оказалась в ссылке на Урале, где и прошло мое детство. Был репрессирован и мой дед. Его дочь, моя тетя, в ссылке сошла с ума, сын умер. Сплошные трагедии. Я делал разные фильмы, но этот - как пепел Клааса, стучит в мое сердце.

 

Верещагин был никчемным выпивохой

- Вы сами написали сценарий? Говорят, и в сценарии «Белого солнца пустыни» Мотыля было больше, чем сценаристов Ибрагимбекова и Ежова?

- Не только в «Белом солнце». Мотыля очень много в любой картине, которая им поставлена. За исключением разве что маленькой ленты «Невероятное пари», снятой по рассказам Антона Павловича Чехова. Хотя я и там имел наглость досочинять и фантазировать. Во всех остальных случаях, даже будучи бесправным дебютантом, я сразу оговаривал свое право вмешиваться в сценарий.

- Нечто подобное произошло и с «Белым солнцем пустыни»?

- После того как сценарий «Пустыни» не устроил Андрона Кончаловского, он пошел гулять по другим режиссерам, и все от него отказались. И нашелся только опальный, изгнанный из кино человек - Мотыль, который прочел его до конца. Ну и, конечно, тоже сразу отказался. Но Григорий Чухрай мне объяснил: «Наша студия - эксперимент Совмина, она создана по указанию Никиты Сергеевича Хрущева. Если ты не возьмешься за «Пустыню», тебе ни на какой другой студии работу не дадут». Я еще упрямился какое-то время. Потому что не мог взяться за анекдотичную историю про гарем и солдата, выполняющего интернациональный долг. Она вызывала улыбку, но в ней не было духовной основы. Не было ни одной соломинки, за которую я мог бы зацепиться. И тогда я придумал любовь героя - красноармейца Сухова - к Катерине Матвеевне, придумал Верещагина. В сценарии это была роль второго плана. Верещагин замышлялся никчемным выпивохой. А я сделал из него богатыря, равновеликого Сухову. Исходя из законов вестерна, в картине не может быть одного героя. Вспомните «Великолепную семерку».

- Кто придумал крылатые фразы: «За державу обидно», «Восток - дело тонкое»?

- Они рождались сами собой. Если бы Верещагин не был таможенником, с чего бы это ему вдруг стало за державу обидно? Почти все, что связано с Верещагиным, придумано мной. За исключением сценки, где он ест икру и недоволен отсутствием хлеба. Например, фразу «Восток - дело тонкое» я написал уже во время озвучания картины. Председатель Госкино Баскаков постоянно подчеркивал, что нельзя ссорить Россию с Востоком. Дескать, нужно быть поосторожнее, поделикатнее. Я это его пожелание и преобразил во фразу, ставшую знаменитой.

 

Ельцин «продавил» Госпремию

- Почему Госпремия была присуждена «Белому солнцу» с опозданием лет на 30?

- Это вышло случайно. Секция кино Комитета по Госпремиям, укомплектованная моими коллегами, стеной стояла, чтобы этому фильму награду не давали… Но спустя много лет я совершенно по другому вопросу оказался на приеме у главы президентской администрации Юмашева. Уже прощаясь, он спрашивает: «В каком году «Белое солнце» получило Госпремию?» - «Никакой премии у картины нет». - «Как?! Не может быть!» - «С чего это я вас буду обманывать?» Вот и весь разговор. А потом выяснилось, что это любимый фильм Ельцина! Вручая премию, он не преминул отметить: «Тут некоторые товарищи кинематографисты возражали против Государственной премии этому фильму. Но мы ее продавили!» Так и сказал: продавили!

 

Досталь всех достал

- Вы режиссер малоснимающий. «Багровый цвет снегопада» - ваша десятая картина?

- Да, десятая. За сорок-то лет работы в кино! Даже если самому писать сценарий, на фильм можно «положить» два года, не больше. Значит, сделал я как минимум в два раза меньше, чем мог. Моя независимость мне дорого обходилась. Страдала семья. Я уезжал из Москвы на тот же «Ленфильм». Снимал в Питере какие-то углы, комнаты. Денег, чтобы снять квартиру и жить с семьей, не было. Одно время даже обитал в конюшне самого фельдмаршала Кутузова в доме на набережной его имени. Жил и в подвале с крысами. Главное для меня было - подальше от Госкино. Там, где контроль ослаблен и есть хотя бы относительная свобода.

- Когда легче снимать кино - сейчас или при советской власти?

- Лично для меня ничего не переменилось. Снимать кино по-прежнему очень трудно. Я работаю в очень жестком режиме - ни семьи, ничего другого во время съемок для меня не существует.

В последние годы я, как и все мы, окунулся в стихию рыночных, довольно диких отношений. Для меня полной неожиданностью были кабальные условия, выдвигаемые продюсером, - мое полное бесправие и его безграничные возможности. Так, я снял картину «Расстанемся, пока хорошие» по идее Фазиля Искандера. Я был с ней в Штатах, показывал в Центре Кеннеди. Реакция зала была потрясающей. А мой продюсер что сделал? Кстати, этот человек, бывший администратор киностудии «Мосфильм», в свое время первым из российских предпринимателей взял да и закупил с полсотни американской дешевки. Так вот, возвращаясь к моему фильму, он решил: «Зачем мне возиться с новой картиной?!» И за гроши продал ее на 25 лет российскому каналу! Где о ней благополучно забыли. Российский зритель картину так и не увидел.

- Во время длительных простоев нужно было как-то кормиться…

- Я активно преподавал, на выигранные гранты писал сценарии.

- «Белое солнце пустыни» постоянно крутят по ТВ. Вам хоть что-то «капает» с этого?

- Произошла такая бандитская акция. Экс-директор «Мосфильма» господин Досталь на корню скупил всю ленинградскую коллекцию кинокартин, и их создателям прекратили отчисления за телепоказы. А вот на «Мосфильме», где Досталя знают как облупленного, ни его, ни кого-то еще не подпустили к своей коллекции. И за показ мосфильмовских картин их создателям по-прежнему продолжают платить какие-то деньги. Иногда набегают приличные суммы.

Владимир Желтов

 

 

 

 

Новый фильм Владимира Мотыля обещает быть покруче "Белого солнца пустыни"

("Трибуна", 24 апреля 2004г.)

 

Много раз я обращался с просьбой об интервью к режиссеру таких широко известных долгожителях экрана, как "Белое солнце пустыни" (кстати, этому фильму в этом году исполняется тридцать пять лет), "Женя, Женечка и Катюша", "Звезда пленительного счастья". И неизменно получал отказы: "Сколько можно говорить о старых работах. Будут деньги на новый фильм, тогда поговорим". И вот, наконец, когда я позвонил мэтру в очередной раз, неожиданно услышал: "Приезжайте!"

 

- Владимир Яковлевич, почему после долгого молчания наконец-то вы согласились дать интервью именно сейчас?

- Честно говоря, меня тронула ваша несгибаемая настойчивость. Вы звонили мне чуть не каждый месяц. Понял, что ваш интерес неслучаен. Знаете, после выхода на экраны "Белого солнца пустыни" я не слишком часто беседую с журналистами.

- За что же вы так невзлюбили прессу?

- Да обо мне столько всего тогда понаписали. Обвальный успех "Белого солнца" глубоко поранил моих титулованных коллег. Их зависть понять нетрудно. Да и чиновников давно раздражал нонкомформизм: я всегда уходил от идеологических схем, на которые были падки многие деятели советского кино. Они получали от власти неплохие подачки за послушание, а я не брался ни за одну конъюнктурную советскую тему. Чтобы выгородить себе хоть относительную независимость, я в кино никогда, понимаете, никогда и нигде не служил. То есть надо мной не было начальников с кнутом и пряником. Ни парткомов, ни фабкомов. Увы, страдала моя семья. Приходилось жить вне дома. Скитался по белу свету в поисках заработка. Привычка к перемене мест с годами стала моим хобби. Паузы между фильмами достигали четырех лет - мои затеи заваливали одну за другой. А льготы-"пряники", которыми подкармливалось подавляющее большинство коллег: бесплатная квартира, льготная дача, авто вне очереди, загранкомандировки, участия в кинофестивалях - все это было не для меня. Киночиновников раздражало, когда кто-то осмеливался противиться их рекомендациям. Иной раз во спасение удавалось их перехитрить. А советский чиновник был злопамятен и мстителен. Один из них, далеко не худший, сказал мне однажды: "Ну что ты обижаешься, я же цепной пес коммунизма. За это и кормят."

- Недавно вы вернулись из Англии с Международного фестиваля вестернов, где был представлен ваш хит "Белое солнце пустыни". Не пытались посчитать, какой это по счету фестиваль, где участвовала ваша знаменитая картина?

- Первый.

- Вы шутите?!

- Ничуть! Какие там фестивали! Мою картину всячески уберегали от наград. Даже ни к одному отечественному фестивалю не подпустили. Не говоря уже о международных. Заграничные фестивали же не были подконтрольны ни Союзу кинематографистов, ни Госкино. Кстати, "Белое солнце" должны были "положить на полку". Помог случай: фильм попал на дачу Брежнева и безумно понравился генсеку.

- Сценарист "Кавказской пленницы" Яков Костюковский как-то уверял меня, что и "Кавказская пленница" вышла в прокат только благодаря Брежневу. Это случайно не кинематографические байки?

- Нет, это не легенды. Брежнев в кругу семьи действительно смотрел новые картины не как генсек, а как обыкновенный зритель. Я знаю, что "Белое солнце пустыни", в отличие от провинции, "придерживался" в Москве и что цифры лидеров кинопроката тогда беспардонно подделывались в пользу идеологических послушников. Расскажу забавную историю. В начале семидесятых как-то я заглянул в "Совэкспортфильм". Ко мне подлетел вдруг один из работников: "Слушай, у тебя есть негативы "Белого солнца пустыни"? "Откуда, - говорю. - А зачем вам?" "Да Брежнев летит в США на встречу с Рейганом. Он сам вписал твой фильм к пяти названиям, рекомендованным Союзом кинематографистов в культурную программу!" Словом, выкрутились они - рекламный комплект отпечатали за ночь! Картину показали в Штатах с отличной прессой. - Слышал, "Белое солнце" пользуется большой популярностью у космонавтов, и они ее смотрят перед каждым стартом? - Есть такая традиция. Я еще одну историю вам расскажу. В середине семидесятых приглашают меня с создателями фильма в "Звездный", и ЦТ отправляет с нами бригаду "Кинопанорамы". Нас сердечно встретили, мое выступление прошло на ура. А когда программа вышла в эфир, на экране были речи всех, кроме создателя фильма.

- Правда ли, что снимать фильм по сценарию "Пустыня" отказывались последовательно Кончаловский, Чулюкин, Жалакявичус и даже Тарковский?

- Я и сам от него дважды отказывался. Сценарий был сырой. Но взяла за горло "костлявая рука голода". Я бездомный, безработный после "Жени, Женечки и Катюши" (на фильм был навешен ярлык "безыдейный подход к войне"), влез в кошмарные долги. Пришлось шевелить мозгами. Я заново сочинил совсем иной характер Верещагина. Став таможенником, из роли второго плана этот мой герой поднялся вровень с Суховым. Придумалась и любовь к Катерине Матвеевне, которой в сценарии не было. Попросил Марка Захарова сочинить письма Сухова. В процессе работы я переписал и сочинил более половины первоначального сценария.

- Знаю, что в середине девяностых был решен вопрос о съемках "Белого солнца пустыни - 2". Телеканал РТР с подачи тогдашнего премьера Виктора Черномырдина уже был готов его профинансировать. Почему проект так и не воплотился в жизнь?

- По причинам как моральным, так и материальным. Главная - этическая нечистоплотность сценаристов Ежова и Ибрагимбекова. Я придумал тогда насыщенную приключениями новую историю Сухова и Саида спустя двадцать лет, прошедших после событий фильма. Возникал также Абдула - жены после ухода Сухова выходили его, тяжелораненого. Но очевидно, драматурги свыклись с тем, что в прошлом задарма пользовались моим трудом. Хотя и в советские времена режиссеры нередко становились соавторами сценаристов. Сочинители далеко не лучшего своего сценария "Пустыня" словно забыли о моем фактическом участии в драматургии. Они ох как широко пользовались все последующие годы сочиненными мною сценами и крылатыми фразами. Печатали то повесть того же названия, то пьесу для мюзикла. Когда под сочиненный мною сюжет и перспективу моей постановки в РТР пожелали заключить сценарный договор, я предупредил обоих сценаристов: "Нынче живем не при социализме. Я готов на сотрудничество лишь как равноправный соавтор". Согласившись со мной на словах, они впоследствии утаили от меня солидный аванс, полученный от РТР. Мог ли я иметь дело с обманщиками?

- Раскройте загадку, почему вообще режиссеры частенько конфликтуют со сценаристами. Владимир Меньшов, например, судился с Валентином Черныхом по поводу "Москва слезам не верит".

- Во всем мире автором картины издавна считается режиссер. Но советские надсмотрщики отдавали приоритет сценаристам. В титрах и афишах советских лет сперва идут авторы сценария, а уж потом режиссер. Печатный текст сценария проштамповывался цензурой. Драматурги вместе с редакторами наделялись правом контроля за режиссером. Когда режиссер начинал уж очень своевольничать, сличив тексты, его легко было прищучить или заменить послушным. Кстати, не случайно, когда вспыхнул мой конфликт с "Мосфильмом" по поводу "Белого солнца пустыни", Ежов встал на сторону тех, кто требовал убрать меня с постановки. Одним из главных аргументов было негодование Ежова, что я переписал роль Верещагина, превратив его в богатыря-таможенника и взял на роль "никудышного артиста" Луспекаева. В итоге в один момент фильм был приостановлен, и моя судьба висела на волоске.

- Что же вас тогда выручило?

- Случай. Помог мой приятель по фамилии Спицын, который оказался фронтовым другом зампреда Госкино Владимира Баскакова, заявившего: "Пока я сижу в своем кресле, Мотыль снимать не будет." В итоге Спицын был назначен спецредактором "Белого солнца пустыни" и отправился в Туркмению. Оттянулся он там по полной программе: целыми днями пил и гулял. На съемочную площадку в пустыню заглянул лишь один раз. Приехал, покрутил головой, сказал: "Жарко как тут у вас." При этом в отчетах он постоянно сообщал Баскакову, что я снимаю "правильную" картину.

- Почему за сорок лет работы в кино вы сняли всего девять фильмов?

- Если бы брался за идеологические картины, наснимал бы кучу. А так мои фильмы чиновники презрительно именовали "абстрактногуманистическими". Космонавты трижды выдвигали "Белое солнце пустыни" на Госпремию. И всякий раз картину проваливали мои коллеги-режиссеры. Ревность, раздражение за многолетний успех не исчезали и в постсоветское время. Неплохо ко мне относившийся Алексей Герман как-то спросил: "Чего они к тебе цепляются? Ты же о современности не снимаешь. И у тебя нет в картинах политического подтекста, как у меня." А я ему ответил вопросом: "А за что коммунисты опасаются и преследуют религию?" Общечеловеческие ценности раздражали власть не меньше, чем диссиденты. Потому что люди, приверженные нравственным критериям, были опасны тоталитарной системе.

- Владимир Яковлевич, вам перечисляют хоть какие-то деньги за показ ваших картин по телевидению?

- Хронический бандитизм в области авторского права в России незыблем. Цивилизованные правила установил лишь возглавляющий "Мосфильм" режиссер Карен Шахназаров. А вот "Ленфильм" продал Владимиру Досталю коллекцию художественных фильмов, снятых на государственные деньги. Увы, но треть моих картин: "Звезда пленительного счастья", "Женя, Женечка." и "Лес" сняты именно в Питере. Увы, но от этого дельца от кинематографа, кроме комбинации из трех пальцев, я ничего уже не жду.

- Семь лет назад вы сняли фильм "Несут меня кони" по идеям произведений Чехова. С чем связан ваш долгий простой?

- Прежде всего с господством моды на чернуху, эпатаж и жестокость в нашем кино. Мой фильм был опять-таки из вечных тем.

- Но вы же за это время получили два президентских гранта и грант от Фонда Сороса.

- Это были гранты лишь на создание сценариев, а не на постановки.

- О чем были сценарии? Куда они подевались?

- Две исторические темы из эпохи декабристов были явно неподъемны. А третий - сценарий художественно-документального телефильма "Смертельная дружба", рассказывающий о взаимоотношениях Сталина и Кирова, был вполне малобюджетный. Но ни один из телеканалов этим сценариям не заинтересовался. Думается, не случайно. Помните, как в годовщину смерти Сталина на телевидении возрождали любовь к кровавому тирану.

- А в советские времена разве все ваши предложения воплощались в жизнь?

- Конечно, нет! В прошлом у меня не менее тридцати сценарных заявок, в том числе несколько готовых сценариев. Я не зацикливался на чем-то одном, чтобы обязательно "пробивать лбом стену". Отклоняли очередной сценарий, я расстраивался, конечно. Но быстро переключался и принимался за другую тему. Что толку биться о стену, если есть надежда ее оббежать или перелезть через нее. Люблю слова Марка Твена: "Счастливый случай стучится в двери каждого. Только мы сидим в соседнем кабачке и не слышим стука". Так вот, я в кабачках не сидел, использовал малейший шанс, когда он подворачивался.

- Поскольку вы откладывали интервью из-за неопределенности с вашим новым проектом, то я понял, что теперь его перспективы прояснились?

- В основном да. Слава Богу, судьбу проекта нынче решает не киноэлита, а деньги. А поскольку "ничто человеческое не чуждо" не только Карлу Марксу, но и некоторым нашим олигархам, мне удалось встретиться с Олегом Дерипаской. Он пообещал помочь, и слово сдержал - приличную безвозмездную сумму выделил. Чуть позже к проекту присоединилась "Сибнефть" Романа Абрамовича. А экспертная кинокомиссия Министерства культуры в результате конкурса, в котором принимало участие несколько сот сценариев, присудила в числе дюжины бюджетное финансирование и мне. Так что скоро надеюсь приступить к подготовке кинопроизводства. Условное название картины "Багровый цвет снегопада".

- О чем будет новый фильм?

- Эйнштейн как-то выразил формулу успеха: "Труд, игра и умение держать язык за зубами". Не хочу заранее раскрывать сюжет. Могу лишь сказать, что действие охватывает период с 1916 по 1926 год. Об этом времени в нашем кино было слишком много вранья. Опираюсь на малоизвестные документы тех лет. Но бурные события истории - лишь фон, как это было и в "Звезде пленительного счастья". Героиня фильма за десятилетие переживает целых три ни в чем между собой не схожих романа. Событийная пружина картины парадоксальна. В ее судьбу вторгается не только колесо истории тех лет, но и прямо-таки фантастические перипетии любви, очарований, разочарований, падений и взлетов в поисках земного счастья.

- Осознаете ли вы, что кинопрокат нынче совсем не тот, что был в советские времена?

- Да, за последний десяток лет мы умудрились отвратить нашего зрителя от российского кинематографа. Заумь и разглагольствования о новом языке кино не что иное, как игры для элиты. Поймите, прокат был уничтожен не прокатчиками, а самими режиссерами. Лет десять назад я, предполагая такое развитие событий, написал статью "Бесчеловечное кино не заставят смотреть даже автоматчики". Она вызвала ярость у управленцев, критиков и у большинства моих коллег, особенно молодых. На мой взгляд, американский прокат не завоевывал русский рынок, он лишь триумфально вступил в город, из которого отнюдь не под натиском неприятеля убежали войска. Режиссеры под фестивальные фанфары рассуждали о кинематографе ХХI века, а зрители хотели видеть в кино не эксперименты, а хорошие фильмы.

- Как я понимаю, бюджет вашей новой картины будет отнюдь не символическим. Вы считаете, что реально "оправдать" фильм с бюджетом в несколько миллионов долларов в российском прокате?

- Ну, не только в российском. Сюжет моего нового сценария строится опять-таки на общечеловеческих составляющих, одинаково значимых во всем мире. Думаю, реально. И не забывайте, что мне еще никогда не удавалось снять убыточное кино.

- И судьба вашей героини завершится счастливо?

- Это как раз тот случай, когда следует держать язык за зубами. Главная героиня проходит перипетии кошмаров, взлеты счастья, любви, крушения... Чем кончится? Мне предпочтительнее, чтобы зрители узнали об этом в залах кинотеатров.

 

 Беседовал Алексей БЕЛЫЙ