Назад

 

 

 

Театру им.Вл.Маяковского – 85 лет

 

 

ГАЛИНА АНИСИМОВА: "Театр - это не стены, а живые люди"

 

Московскому академическому Театру имени Вл. Маяковского исполняется 85 лет. Театр Революции - Театр драмы - Театр Маяковского, через эти три имени прошли восемь с половиной десятков лет одной из центральных сцен столицы. Театр Революции был связан с именем Вс.Мейерхольда, его новаторскими спектаклями, блистательной плеядой актеров (Гарин, Ильинский, Охлопков, Бабанова, Царев). Образовавшийся на его основе Театр драмы - это прежде всего две крупнейшие режиссерские фигуры отечественной сцены: Алексей Попов и Николай Охлопков. Попов руководил театром с 1930-го по 1935 год. Из множества поставленных им спектаклей долгожителями стали "Собака на сене" Лопе де Вега, "Ромео и Джульетта" Шекспира и "Таня" Алексея Арбузова, в которых блистал неповторимый талант Марии Бабановой. Попов строил театр, основанный на нюансах психологической правды и остром социальном зрении. Эпоха Николая Охлопкова - это эпоха крупных форм, дерзкого постановочного размаха. Театр Охлопкова (1943 - 1967) - это в первую очередь театр высокого поэтического звучания, мощного накала страстей, крупной актерской выразительности. "Гамлет" с Евгением Самойловым в заглавной роли (впоследствии его играли Эдуард Марцевич и Михаил Козаков) был настоящим событием театральной жизни 50-х годов прошлого века. Не менее важным событием стала "Иркутская история" Арбузова, где заблистала молодежь: Александр Лазарев, Евгения Козырева, Эдуард Марцевич. При Охлопкове в театр пришла целая команда ярких молодых индивидуальностей: к уже названным именам надо добавить Светлану Мизери, Галину Анисимову, Светлану Немоляеву, Игоря Охлупина. Следующая длительная эпоха театра связана с именем Андрея Гончарова, который принял руководство театром в 1968 году и руководил им по 2001 год. Гончаров резко изменил вектор движения этой прославленной сцены. В его режиссерской манере сочетались тяга к крупным, красочным формам и пристальное внимание к психологии отдельного человека на сцене. Классика шла вровень с современной пьесой, которую режиссер не уставал искать и пробивать через стены советской цензуры. Автором театра становится Эдвард Радзинский ("Беседы с Сократом", "Театр времен Нерона и Сенеки"). Впервые в советском театре Гончаров поставил Теннесси Уильямса, и его "Трамвай "Желание" с Арменом Джигарханяном и Светланой Немоляевой стал на два десятилетия подлинным театральным фаворитом Москвы. Гончаров ставил Михаила Булгакова, Исаака Бабеля, мюзикл "Человек из Ламанчи" (еще один настоящий театральный хит), пьесы русских и зарубежных классиков. При нем была заново сформирована уникальная труппа, где рядом с уже имевшимися звездами засверкали новые: Наталья Гундарева, Евгения Симонова, Игорь Костолевский, Михаил Филиппов, Александр Фатюшин. Рядом продолжали плодотворно играть "старики": Татьяна Карпова, Лидия Сухаревская, Борис Тенин, Нина Тер-Осипян, Владимир Самойлов...

С 2002 года театром руководит Сергей Арцибашев, который бережно сохраняет уникальную труппу, "дозируя" ее участие в спектаклях с участием артистов старшего поколения. При Арцибашеве репертуар театра пополнился четырьмя масштабными спекталями, три из которых поставлены по произведениями Гоголя и один - по Достоевскому ("Карамазовы", "Женитьба", "Мертвые души", "Ревизор"). Арцибашев - один из немногих российских режиссеров, решившийся воссоздать на сцене второй том поэмы "Мертвые души".

Наш собеседник - народная артистка СССР Галина Анисимова, актриса охлопковского призыва, она поступила в театр в 1952 году и работает в нем по сей день. В творческой биографии актрисы - и молодые героини ("Гамлет", "Зыковы", "Гостиница "Астория", "Таверна Мелоди"...), и возрастные характерные роли ("Трамвай "Желание", "Дети Ванюшина", "Жизнь Клима Самгина", "Энергичные люди", "Мертвые души", "Женитьба", "Развод по-женски"). Галина Анисимова за свою долгую жизнь в театре не раз играла с выдающимися партнерами, составлявшими цвет отечественной сцены. Посчастливилось ей однажды даже составить дуэт со знаменитым англичанином Полом Скофилдом (в "Гамлете" Охлопкова он несколько раз сыграл заглавную роль, а Анисимова играла Офелию). Огромный период жизни Театра им. Маяковского прошел на глазах у актрисы и при непосредственном ее участии.

 

- Я пришла в этот театр в 1952 году, после Щукинского училища. В это время там царствовал Николай Павлович Охлопков, и любое участие в его спектакле - в массовке, в хоре, в крошечном эпизоде - было для меня великим счастьем. Судьба сложилась так, что меня ввели на роль Офелии в знаменитом охлопковском "Гамлете" и я должна была заменить в этой роли великую Бабанову. Так, с первых шагов я столкнулась с тем, что является в театре самой главной драмой. У каждого актера время неумолимо отнимает первенство, роли, успех... Надо ли опять доказывать, что я не просилась играть Офелию. Даже помыслить об этом не могла. Это было решение режиссера. Однако с той поры Мария Ивановна Бабанова перестала отвечать на мои приветствия, не замечала меня. Ей было слишком больно, это можно понять. Впрочем, первый "холодный душ" от великой актрисы я получила еще раньше, когда мне дали крошечный эпизод в одном из спектаклей с ее участием. Меня и так-то колотило, я нервничала, хотя роль была совсем пустячной. Но больше всего меня убил момент, когда Мария Ивановна поставила меня спиной к зрительному залу и при этом еще прошептала мне прямо на сцене: "Только ты быстро-быстро говори и уходи". Меня потрясло, как мастер такой величины может сказать такое девчонке, которую в последнюю минуту всунули в спектакль. И только гораздо позже я поняла, сколько пережила в театре сама Мария Ивановна, и как вообще жесток театр.

- Тем не менее известно, что Бабанова все же бросила вам однажды в коридоре по поводу Офелии фразу: "Хорошо играешь!"

- Она же мастер, и где-то подспудно понимала, что в этой внутренней драме я ни при чем. В спектакле у нас был хор вокруг Офелии, что-то вроде хороводика. И вдруг однажды меня вызвал Охлопков, долго со мной говорил, а вот репетировал всего один раз (у него был помощник Алексей Кашкин, который проработал со мной все сцены). Я ведь и в костюмах была бабановских. Позже один мне сшили, а второй так и был с ее плеча. Художником спектакля был знаменитый Рындин, большой мастер, и костюмы были потрясающие. До сих пор помню этот шедевр: черный бархат, на лифе кружевная сетка...

- Актеры говорят, что в чужих костюмах есть и своя магия, и свой предрассудок...

- Конечно, когда надеваешь костюм другого исполнителя, испытываешь особое чувство. Я вообще зануда и к вещи в театре отношусь как к живому существу: не могу повесить свой костюм кое-как. Я не могу смириться с тем, как нынешние ребята бросают их, будто хлам, гоняют несчастного костюмера. Вообще время меняет не только содержание театра, но и градус всего того, что происходит за кулисами. Помню успех "Гамлета" (Евгений Самойлов блистательно играл в нем заглавную роль), который не сравнить с самим понятием нынешних успехов. На гастролях в Ленинграде толпу зрителей держала конная милиция. Конечно, театр в те времена играл в умах населения совсем иную роль. И сами порядки внутри театра были иными.

Я пришла в труппу и не только увидела эту плеяду гигантов. Старшие актеры приучали нас даже не к этике в театре, но к эстетике поведения: как жить в театре, как себя вести. Бабанова, например, приходила всегда загодя, отдельно стояла на сцене, в кулисах, готовилась. И вокруг нее будто образовывалось защитное поле. А сейчас несутся на сцену с верхнего этажа, на ходу влезая в костюм. Молодые девочки, которые ничего еще не сыграли, уже впряжены в сериалы и подают в репертуарную контору список своих свободных для театра дней.

- А следующая за охлопковской плеяда: Лазарев, Немоляева, Филиппов, Костолевский, Симонова... - они тоже неслись по лестнице и швыряли костюмы?

- Никогда! Начну с Жени Козыревой, Веры Орловой - это были действительно звезды, любимицы публики. Но их воспитывали жестко, резко: попробуй не поздоровайся со старшими, как сейчас говорят, мало не покажется. А нынче я сижу в гримерной, меня причесывают, и влетает молодая актриса прямо в пальто, швыряет сумку и кричит парикмахеру: "Мне надо щипцы на завивку..."

Следующая плеяда. Немоляева, Лазарев, Охлупин, чуть раньше Марцевич, работал у нас Миша Козаков - все это были мощные, энергетически заряженные люди, которые, войдя в этот коллектив, уже никогда ничего подобного себе не позволят. Эстетика поведения уже в крови.

- Вы пришли в театр в 1952 году. К тому времени от эстетики Алексея Дмитриевича Попова уже ничего не осталось? Тем более от Мейерхольда? Ведь театр - это не стены, а действующие в данный момент лица?

- Конечно, театр - это конкретные люди. К моему приходу играли еще знаменитую арбузовскую "Таню" и "Собаку на сене". От Мейерхольда остались Бабанова, замечательный актер Свердлин и сам Охлопков. Свердлин, конечно, нес в себе нечто от той закваски: постоянно занимался гимнастикой, была в нем какая-то мощная физическая пружина. Охлопков же вообще отличался от всех. Он был очень крупный во всем, ему всего было мало. Не хватало сцены, и он делал дорогу цветов через весь зрительный зал. Ему нужны были воздух, музыка, пространства.

Охлопков являл собой невероятный сгусток энергии. Он только еще входил в театр, а все уже знали: идет! Конечно, он актер был фантастический и дарил актерам мощь, крупную выразительность. Одна "Медея" с оркестром Силантьева в Зале Чайковского, в этом как бы греческом пространстве, чего стоила. Так, как он мог показать актеру роль, никто не мог! С нами работал и прекрасный артист Борис Толмазов, но как Охлопков, показать не мог никто.

- Считается, что Охлопков - режиссер постановочного размаха, крупных метафор. И тонкая работа с актером не его конек.

- Это и правда, и неправда. Поскольку он сам был потрясающим актером, мы для него никогда не были винтиками. Размах натуры - вот что важно. Однажды его хотели назначить заместителем министра культуры, Фурцева имела с ним разговор. Потом друзья спросили Николая Павловича: "Зачем вам быть чиновником?" А он ответил: "О чем вы говорите? Я с Лениным играл (имелась в виду картина "Человек с ружьем"), думаете, я замминистра не сыграю?" Охлопков мог дать молодому Козакову сыграть Гамлета - это поступок. В "Иркутской истории" дал Лазареву, Марцевичу и Мизери главные роли. Он не боялся за две репетиции ввести полноценного исполнителя, как это было с вводом на роль Вальки-буфетчицы Люси Овчинниковой - за несколько дней до гастролей в Германии! Он вообще ничего не боялся.

- За свою долгую жизнь в театре вы застали уже третьего художественного руководителя. Вы были свидетелем не только подъема, но и медленного ухода лидеров. Что происходит в это время в театре?

- Это трагедия. Угасание личности (если во главе театра крупная фигура) очень тяжело наблюдать. Когда гаснет он, все погружается во тьму. Охлопков до последней минуты, до того, как ушел умирать в больницу, приходил в театр. Каждый день требовал от жены, чтобы она вела его в театр, хотя идти было три минуты. Он приходил в свой кабинет, садился и начинал вызывать по одному, спрашивать. Люди понимали, что он уже неадекватен. Однажды я столкнулась с ним около лестницы, он меня узнал, спросил, как дела, и велел держаться. Очень тяжело смотреть на человека, которого боготворишь, а он на твоих глазах деградирует.

- И вот пришел Андрей Гончаров, который никогда не отличался кротостью нрава. Как в театре почувствовали его приход?

- Все волновались, ждали страшных вещей. Как только пришел Гончаров, сразу ушли Толмазов и группа актеров: Самойлов, Орлова, Марцевич.

- Почему?

- Почувствовали, что не сработаются.

- Вы к тому времени видели его спектакли?

- Да, на Малой Бронной я посмотрела "Вид с моста" - это был тогда знаменитый спектакль. Конечно, я увидела современного, талантливого режиссера. Но тут надо понять, к чему мы привыкли. Мы привыкли к театру Охлопкова, по сравнению с которым театр Гончарова казался более камерным, психологичным, без ярких, броских, выразительных красок.

- Все познается в сравнении. Позже как раз Гончаров и являлся броским режиссером, любителем крупных мазков.

- Конечно. Но мы тогда привыкли к другой степени выразительности. Кроме того, Охлопков всегда пытался оправдать актера, в любой ситуации. Даже, знаете, пьяниц он не выгонял, а переводил в рабочие сцены! Они сразу прекращали пить - такого я нигде и никогда больше не видела! Рабочие-то могли пить, а "сосланный" артист завязывал накрепко.

Андрей Александрович Гончаров мог очень больно ранить актера. Например, мне еще не было сорока, я считала себя героиней. А он вызвал меня и сказал: "Я ставлю пьесу "Два товарища" Войновича, и вы там будете играть мать героя".

- Так ведь разве Охлопков не делал больно, например, Бабановой, когда снимал ее с роли Офелии?

- Да, да, таковы законы сцены, но понимаешь это задним числом, а вначале тебя режут по живому.

У Гончарова, конечно, была задача сломать прежнее русло и повернуть театр в новое. Пришел хозяин - это было ясно, и все сразу поджали хвосты. Так вот для меня предложение матери стало шоком.

Я долго не могла простить Андрею Александровичу, что он мог быть очень жестким к артистам. На репетициях "Детей Ванюшина" он оскорблял одного актера, и тот очень страдал. Думаю, Евгений Леонов не мог этого выносить и поэтому вскоре ушел, хотя Гончаров его обожал. Позже по аналогичным причинам ушел Витя Павлов. Конечно, режиссер и сам переживал актерские уходы, но ему трудно было смирить свой темперамент.

- Знает ли история примеры, когда режиссер, строящий новый театр, миндальничает и гладит по головке?

- Наверное, не знает. Ситуация типичная для театра, но актеры этого не выносят. Гончаров, конечно, строил другой театр и был очень жестким в деле. Но в жизни это был другой человек: отзывчивый, обаятельный, душевный.

- В чем, по-вашему, заключалась особенность театра Гончарова?

- Это был очень интересный психологический театр. Это было открытие новых пьес. "Трамвай "Желание" Уильямса никто у нас тогда не ставил - мы его играли 20 лет с аншлагами! Спектакль был сгустком актерских энергетик, у меня там была крошечная роль, но я ее обожала. Гончаров мне очень помог в разработке этой роли. А возьмите "Бег" Булгакова, который просто забыть невозможно. А поднять на сцене горьковскую эпопею "Жизнь Клима Самгина", и как поднять, с каким блистательным актерским составом, с какой мощью! Или вот "Закат" Бабеля, поздний его спектакль, на который хватило еще энергии. Как играл там Армен Джигарханян! Гончаров был мастером контрастов - яркое сочеталось у него с тонким психологизмом. Вот что важно - он не боялся приглашать режиссеров на постановки! Будучи еще молодым руководителем, пригласил Марию Осиповну Кнебель, она поставила "Таланты и поклонники", где первую роль сыграл Владимир Самойлов, блестящий актер. В театр пришла Татьяна Доронина, личность мощная. Гончаров умел ценить и уважать сильную личность, но слабую, увы, он подминал.

Конечно, театр по определению без драм невозможен. Первоначально Бланш в пьесе Уильямса репетировала Евгения Козырева, но Гончаров заменил ее Немоляевой. Это была большая травма для обеих актрис. Я помню, как бежала по коридору за Козыревой и кричала: "Женя, не уходи!" Но она ответила: "Никогда я не переступлю порог этого театра".

- Режиссерам той эпохи приходилось вести борьбу чуть ли не за каждый спектакль, причем не только внутри театра, но и снаружи - отстаивать его у властей. Не всем хватало выдержки.

- О, это я хорошо помню. Гончаров столько нервов тратил на всю эту борьбу, что, приходя в театр, видимо, не знал, на кого излить раздражение.

Было очень суровое время. Однажды на него пришел донос, и его вызвали в горком партии. А в это время я, по несчастью, была секретарем парторганизации в театре. Поехала с ним и тряслась, как осиновый лист. Нас принимал тогдашний грозный глава Гришин, рядом сидели крупноголовые, почему-то весьма мрачные люди. Как ни странно, один Гришин казался доброжелательным. И вдруг я поняла, что мы выиграем. Я что-то говорила про особенности творческих натур и понимала, что гроза миновала. Вышла в коридор, Гончаров стоял белый как мел. На нем, конечно, все эти мытарства отражались. Он безумно боялся, что ему запретят делать то, что он считает нужным. А вот режиссеров, как я уже говорила, приглашать не боялся. При нем работал талантливый Борис Кондратьев ("Сослуживцы", "Энергичные люди"), который рано ушел из жизни. У него ставили Фоменко, Черняховский, Ахрамкова, Борис Морозов.

Он выпестовал уникальную труппу. Имел особое чутье на актеров: Гундарева, Симонова, Костолевский, Филиппов, Фатюшин - это уже его плеяда.

Хочу вспомнить еще одну важную фигуру - заведующего литературной частью Виктора Дубровского. Это была настоящая душа театра. Он любил и понимал актера, был предан Гончарову безмерно, знал все слабости, умел уговорить его, переломить в сторону доброго, разумного дела. Дубровский умел найти актеру работу, заставить Гончарова "увидеть" его в роли.

- Он был настоящий завлит в утраченном понимании этого слова?

- Я бы сказала, он был больше, чем завлит, он был художник по натуре. Сегодня последним из таких "могикан" осталась его соратница Тамара Браславская.

- Но эпоха Гончарова уже в прошлом. Нынче - время Сергея Арцибашева. Судя по всему, он не явился в театр с такими хозяйскими намерениями, как его предшественники.

- Когда мы остались в театре, прошедшем славный путь, имеющем заслуги не перед государством даже - перед зрителем, без художественного лидера, перед нами встала сложная задача. Назывались разные кандидатуры. Скажу о себе. С Сергеем Арцибашевым я встретилась на спектакле "Уроки музыки" Людмилы Петрушевской (его тоже позвал Гончаров). Я не поленилась и пошла в Театр на Таганке, где шел замечательный спектакль Арцибашева "Надежды маленький оркестрик". Он меня особенно тогда поразил как актер: все было современным - другая пластика, другие интонации. Он затем выпустил на Покровке "Женитьбу", и игравшие в этом спектакли наши артисты Костолевский и Филиппов согласились со мной: надо звать его в театр.

После последних лет угасания Гончарова, когда все хозяйство стало неумолимо расползаться, заново поднять эту махину было очень сложно. Главное, конечно, не разбазарить актеров, которых в это время разбирали телевидение, антреприза. Но так случилось, что Арцибашев с Покровки не ушел (не мог уйти, это его любимое дитя). Так что задача усложнилась. Когда он предложил нам "Женитьбу", мы поначалу недоумевали. Но потом поняли: первая задача - занять артистов - была выполнена. Мы очень любим этот спектакль, и зрители его обожают. До сих пор Сергей Арцибашев нашу огромную труппу не трогал, никого не увольнял, хотя наверняка об этом думает. Я всегда смотрю, стоя в кулисах, как он играет Чичикова, и вновь наслаждаюсь его игрой. Для меня он - режиссер и актер сегодняшнего дня. Мне нравится его энергия, его любвеобильность (вот только что дочку родил). Хотелось бы пожелать ему более энергично соединять в спектаклях молодежь со стариками - ко взаимному обогащению, к достижению нового качества игры и тех, и других. А еще хочу пожелать ему нового серьезного репертуара - побольше классики, на которой всегда рождается совершенно новый театр. Да и сам режиссер уже успел не раз доказать, что умеет найти классической пьесе оригинальное современное решение.

 

 

(Беседу вела Наталия КАМИНСКАЯ, «Культура», №42 (7603), 25 – 31 октября 2007г.)