Назад

 

СВАДЬБА ПЕЛА И ПЛЯСАЛА, ХОТЯ И НЕ СОСТОЯЛАСЬ

 

(Ольга ГОРНОВА, "Нижегородские новости", 02.03.2007)

 

Счастливцы, побывавшие на гастролях Московского театра имени Владимира Маяковского в нижегородском ТЮЗе, поучаствовали в настоящем празднике. В празднике традиционного театра в лучшем виде, где ведущие актеры сплочены десятилетиями, но играют каждый раз как впервые.

 

Нижегородские зрители могли посмотреть два спектакля: ироничную мелодраму "КРУГ" по Сомерсету Моэму в постановке Татьяны Ахрамковой и гоголевскую "ЖЕНИТЬБУ" - работу художественного руководителя театра Сергея Арцибашева. Обе постановки мастерские, но "Женитьба" без преувеличения восхитительна: свежа, искрометна, уморительно смешна… и при этом очень печальна.

Все сошлось в этом спектакле: гениальная пьеса, ювелирная режиссура ("Женитьба" удалась Арцибашеву еще в "Театре на Покровке"), не просто "звездный", но безупречный актерский ансамбль, чудесная сценография знаменитого Олега Шейнциса и неожиданная подборка песен, которые прекрасно исполняют молодые артисты…

Мир несовершенен, нескладен, полон несовпадений - ну никак в нем не сходятся губы Никанора Ивановича c носом Ивана Кузьмича! Сплошное разочарование. Обещали каменный фундамент, а потом говорят – из опилок. Сватали шестерых женихов, а их оказалось четыре с половиной, в остатке же и вовсе дырка от бублика. Мичмана так, кажется, звали – Дырка. Грусть-тоска, разлука ты, разлука, чужая сторона, где же ты, цветочек аленький, почему мчишься мимо нас, троечка, динь-динь-динь… И где ты прячешься, страна Сицилия, в которой все говорят по-французски и никто – на наскучившем родном языке? Жизнь настолько непразднична, что и жених-то еще не выбран, а все готовы песни петь и хороводы водить. В самой феерической сцене спектакля все герои, как бы в полном забытьи, берутся за руки и упиваются фантомным, представленным счастьем, утопая в декоративных райских кущах.

Эту тягу к иному, нездешнему, эту веру, что за некоей чертой всё будет по-другому, обозначает на сцене старинное, мутноватое зеркало. Именно перед ним мы застаем Агафью Тихоновну (Евгения Симонова), готовящуюся сделать шаг в новую жизнь. Перед ним же она гадает, и в нем являются ей образы женихов. Оно же станет окном, в которое выпрыгнет Подколесин (Игорь Костолевский).

Сваху Феклу Ивановну играет неутомимая, зажигательная Светлана Немоляева. Громкая, пестрая, быстрая, она вся – обещание праздника. И одновременно пародия на него. Кочкарев (великолепный Михаил Филиппов) из кожи вон лезет, желая женить друга Подколесина. Сколько энергии потрачено, сколько произведено телодвижений и слов! Ради чего?! Ради того, чтобы подойти к распахнутому в никуда окну и остолбенеть? Ведь сам Кочкарев не сумел избежать общей участи - женился, а друг его, поглядите-ка, ускользнул из-под колеса. Не удалось устроить справедливость, и герой Филиппова, как и все прочие, лишился своей законной, ожидаемой порции счастья. А счастье было так возможно, так близко…

Евгения Симонова играет не живого человека, не естество, а заводную куклу с остекленевшими глазами, марионетку, которую можно "завести" на менуэт, а можно – на "пшел вон, дурак!". Ведь слишком многое люди делают в этой жизни от скуки, случайно, механически или потому, что не нашлось в четырех стенах окна, куда можно было бы сбежать.

Парад женихов – конечно же, самое смешное в спектакле. До сих пор, как только представлю вытанцовывающую двухметровую фигуру Анучкина-Александра Лазарева с подпрыгивающим седым вихром, так веселюсь. Он вьется, как шелковая красная лента, и мечтается ему, чтобы вся жизнь была такой: яркой, изящной, французистой.

Почти все женихи – старики, растерянные и забавные, но показаны они по-доброму, с сочувствием. Ведь ни один из них к своему почтенному возрасту так и не обрел смысла, опоры. И каждый по сей день тешится иллюзиями: что бы ему такое надо, чтобы… Одному подавай французский язык. Яичница, еле держащийся на подкашивающихся ногах, мечтает о каменном фундаменте. Моряку Жевакину хочется просто причалить к берегу. Он меньше других требует от невесты – всего лишь полноты, полноты жизни. А потому его неудача самая горькая, и прощальная сцена с ним - самая пронзительная. Кстати, каждого из уходящих не солоно хлебавши женихов зал провожал овациями.

Подколесин, в отличие от других, вообще не знает, чего хочет. Игорь Костолевский играет зеро, ничто, все что угодно. Его герой пресно-кисло-слащав. Но в своей главной сцене он, прежде чем прыгнуть в окно, совершает актерски блистательный, молниеносный "прыжок" из праздничного морока, эйфории, дутого восторга, панегирического настроя к ужасу, осознанию безысходности. Сергей Арцибашев действительно, как выразилась "Литературная газета", "поставил гоголевскую пьесу как еще один сон , как грезу о том, как могло бы все быть хорошо - да не случилось".

 

 

 

 

 

Ба, знакомые все лица!

 

(Елена Саар, "Молодежь Эстонии" Суббота", 27.11.04)

 

Несколько лет назад таллиннский зритель уже видел «Женитьбу» Сергея Арцибашева, которую нынешний главный режиссер Театра имени Маяковского поставил в своем маленьком Театре на Покровке. В спектакль, который мы увидим 8 и 9 декабря на сцене Центра русской культуры, из актерского ансамбля первой «Женитьбы» Арцибашева «перебрались» только Игорь Костолевский и Михаил Филиппов и играют те же роли - соответственно Подколесина и Кочкарева.

 

Стоит заметить, что московской публике понравились обе «Женитьбы». Кстати, не только благодаря звездному ансамблю. Москву «звездами» не удивишь!

Итак, Агафью Тихоновну играет Евгения Симонова. Она грустна и лирична, а свои беспокойства и гротескные сомнения скрывает под деловито-командирскими покрикиваниями... Приглашенный из Ленкома художник Олег Шейнцис превратил сцену в зимний сад с многочисленными зеркалами. Из этого зазеркалья являются Агафье Тихоновне образы женихов, оттуда же назойливо-бесноватый Кочкарев уговаривает ее выйти замуж, и туда же, в зеркало, а не в окошко, сигает в финале Игорь Костолевский - Подколесин.

Первое впечатление от спектакля - его неподдельная и восхитительная первозданность. Актерская компания у Арцибашева, как и в предыдущий раз, недурно спелась - причем во всех смыслах данного слова. Идиллия на пике первого акта достигается такая, будто сейчас все друг на друге переженятся, оставив в стороне чины и заслуги перед отечеством. Марш Мендельсона звучит все увереннее, персонажи бьются в экстазе брачной лихорадки. А счастье было так возможно, так близко...

Зеркало сцены сужено наполовину, чтобы образовалась узкая горизонтальная полоса. «Лишенные небес и вообще всякого пространства над головой, со всех сторон сдавленные фикусами, пальмами и прочей тропической растительностью в кадках, персонажи «Женитьбы» являют собой комически трогательный, бессмысленный и умилительный парад знаменитых гоголевских «масок». Вспоминая традиции старинного театра, Арцибашев превращает каждое их появление в эффектное антре. Анучкин (Александр Лазарев) и Живакин (Рамзес Джабраилов) образуют классическую фарсовую пару: долговязый детина под покровительством трогательного коротышки. Комически величественный Яичница (Иван Охлупин) и суетливая Фекла Ивановна (Светлана Немоляева) дополняют этот парад-алле гоголевских масок», - пишет об этом спектакле доброжелательная критика. Не самая доброжелательная отмечает, что «вкусно сыгранные роли напоминают о лучших временах русского театра, как они описаны в учебниках истории, об оправдании маленького человека и обо всем том, о чем с таким упоением любят рассказывать учителя литературы». А просто недоброжелательная желчно отмечает: «Одного взгляда на афишу спектакля достаточно, чтобы с отвращением вообразить себе парад откровенных бенефисных номеров, в который неминуемо должна была бы превратиться бессмертная комедия с таким количеством знаменитых лиц».

А что плохого в знаменитых лицах, если спектакль - классный? Тем более, что яркое актерское созвездие чаще вызывает у зрителя массу положительных эмоций. Да и режиссер Арцибашев «устроил на сцене театра им. Маяковского достойную, качественную, в меру развлекательную, в меру серьезную игру в старый добрый театр». И билетов на его «Женитьбу» в Москве по-прежнему не достать!

«Это же человеческие истории: понятные, печальные, грустные», - говорит Сергей Арцибашев. Вот поэтому так заразительно смеются зрители. Соединяя смех и слезы, режиссер знает секрет: просто нужно сделать все, как в жизни. Только и всего. Правда, мало кто это умеет.

 

 

 

Почему Костолевский не женился на Агафье Тихоновне

(«Час», 23.11.2004)

Женитьба - дело серьезное. Так просто, с наскоку, не женишься. Надо и невесту приглядеть, и приданым поинтересоваться... Таким примерно образом рассуждает Подколесин - Игорь Костолевский, обороняясь от упорных попыток друга Кочкарева (Михаил Филиппов), намеревающегося любой ценой привести его к алтарю.

Скоро в Риге покажут спектакль Московского театра имени Маяковского «Женитьба» по пьесе Гоголя

Этим спектаклем в Театре Маяковского, осиротевшем после смерти своего многолетнего лидера Андрея Гончарова, началась новая эпоха - эпоха Сергея Арцибашева. В 2001 году 50-летний режиссер, создатель маленького, но славного Театра на Покровке, Сергей Арцибашев начал свой путь главрежа в большом, сплошь академическом, обремененном былой славой коллективе Театра имени Маяковского. Начал он с беспроигрышного шага - решил повторить успех своей «Женитьбы», поставленной на Покровке и принесшей автору Государственную премию в 1996 году. Кстати, в 97-м этот спектакль показали на гастролях в Риге, и местные театралы долго потом облизывались... Постановка была блестящей, игра актеров упоительной, восторг публики - полным.

Тогда Арцибашев пригласил на главные роли в свой спектакль двух звезд из Маяковки - Игоря Костолевского и Михаила Филиппова. Теперь режиссер оставил им прежние роли, а во всех остальных занял не менее ярких звезд (благо в труппе театра их немало). Роль купеческой дочери, разборчивой невесты Агафьи Тихоновны, сыграла Евгения Симонова, сваху Феклу Ивановну - Светлана Немоляева. А что за славная компания женихов! Очаровательно-долговязый Александр Лазарев, отменный комик Рамзес Джабраилов, вальяжный Иван Охлупин. Неудивительно, что невеста совсем оробела и не знает, кого выбрать! Вот только если бы к носу Ивана Петровича приставить губы Ивана Никифоровича...

«Женитьба» - не в шутку будь сказано, самое таинственное произведение Николая Васильевича Гоголя. Кажется, простенькая комедийная история - собрался молодец под венец, а потом взял и выпрыгнул в окошко... Нелепые, смешные герои, забавные проделки свахи, женихов и беса-Кочкарева, затеянные ради того лишь, чтобы невесту с приданым заполучить. А может, не только ради приданого? Может, все-таки тут какая-то извечная, пронзительная тяга к счастью запрятана?

Все намешано, все напутано у Гоголя. Отчего все-таки человек так жаждет переменить свою жизнь и почему же так страшится перемен и самого себя, и любви, и собственного счастья, что даже в окно прыгнуть готов?..

 

 

 

 

 

Все начинается с «Женитьбы»

 

(ПАВЕЛ СИГАЛОВ, «Коммерсантъ – Weekend», 30.08.2002)

 

В Театре имени Маяковского – новая жизнь. Недавно назначенный худрук Сергей Арцыбашев показывает свою первую премьеру – гоголевскую "Женитьбу" с участием всех звезд популярной труппы.

Раньше режиссер Арцибашев руководил очень маленьким Театром на Покровке. Но в середине прошлого сезона возглавил еще и Театр имени Маяковского. Еще десять лет назад это был один из самых популярных московских театров. Потом Маяковка сникла. Знаменитые актеры, на которых ходили зрители, стали гулять по антрепризам. Некоторые и вовсе ушли. Новому худруку предстояло сделать две вещи: вернуть звезд на сцену, а зрителей – в зал.

Поначалу господин Арцибашев пообещал, что запрется на целый год и будет репетировать нечто грандиозное, многочасовое и многофигурное, но при свечах, потому что по роману Достоевского "Братья Карамазовы". Безумству храброго подивились даже апологеты театральной духовности. Но господин Арцыбашев одумался сам и решил поставить "Женитьбу". И таким образом он сразу убил несколько зайцев.

Во-первых, это классика, и никто не упрекнет в репертуарной неразборчивости. Во-вторых, это комедия, причем комедия очень смешная, Гоголь все-таки написал, и зритель наверняка не заскучает. А в-третьих, в "Женитьбе" много хороших, выгодных ролей. Значит, можно собрать на сцене такое количество любимцев публики, что антрепризы будут только локти кусать.

Итак, главного героя, который хотел жениться, да выскочил в окошко прямо перед свадьбой, играет Игорь Костолевский. Его деятельного друга-сводника – Михаил Филиппов. Невесту – Евгения Симонова, а сваху – Светлана Немоляева. Прибавьте Александра Лазарева да Рамзеса Джабраилова в ролях женихов-конкурентов, и смело ступайте за билетами. Обещано много шуток, гэгов, юмора и романсов. Звезды Маяковки не подкачают: каждый из них постарается превратить спектакль в собственный бенефис. Словом, Сергей Арцибашев приготовил для почтеннейшей публики пиршество актерского театра без надоевших умных концепций. После такого, глядишь, и "Братья Карамазовы" легче пойдут.

 

 

 

 

Сватовство без женитьбы

(Ольга Галахова)

 

Сибаритствующий барин Подколесин никак не может решиться на женитьбу. В этом деликатном деле ему решает помочь приятель Кочкарев и весьма преуспевает в этом. В самый ответственный момент, когда все конкуренты посрамлены, жених Подколесин бежит из-под венца в окно.

 

Арцибашев приспособил свой старый спектакль к мощным актерским индивидуальностям. Артисты благодарно откликнулись: такая игра им в радость. Почти у каждого здесь есть свой кураж, свои придумки и сюрпризы для публики. Впрочем, сватовство женихов к Агафье Тихоновне (Евгения Симонова) режиссером и выстраивается как азартное соревнование. Каждый потрудился над домашней заготовкой. Яичница (Игорь Охлупин) выступит в концерте женихов с фокусом с яйцом, вероятно, оправдывая свою фамилию. Бывший матрос Жевакин (Рамзес Джабраилов) отчаянно бросится в пляс под Яблочко . Вершиной шоу станет гимнастическое выступление отставного офицера Анучкина (Александр Лазарев) с лентой.

Смех у Гоголя "живет" рядом с печалью. И в этом спектакле два акта, противоположные по настроению: разгульный, смешной, почти счастливый первый и тихий, печальный, несчастливый - второй. Агафья Тихоновна сильно засиделась в девках, но и замуж не очень хочет. Как и ее многочисленные женихи. Сватаются в этом спектакле охотнее, чем женятся.

Подколесин (Игорь Костолевский) - флегматичный мечтатель, позер, человек жеста. Он искусно пребывает в самообмане. Уговаривает себя жениться, но только не сегодня, а, может быть, завтра, послезавтра Чем черт не шутит! А черт и вправду шутит в обличье мелкого беса Кочкарева (Михаил Филиппов). Он хочет устроить семейную жизнь своему другу Подколесину и этим мстит миру: меня неудачно женили женю и я! Он уверен, что тоска семейной жизни измучит скукой его приятеля. Эта мысль вдыхает в Кочкарева поистине фантастический энтузиазм.

Дом Агафьи Тихоновны в спектакле райские кущи в мещанском представлении: во всех углах понаставлены фикусы, в которые иногда уходят женихи, чтобы пропустить рюмочку. Сергей Арцибашев поставил Женитьбу как мещанскую драму, в которой есть место городскому романсу и народной песне. И не одной.

 

 

 

Белый клон и рыжий клон

Два московских режиссера занялись рискованным делом – сделали ремейки собственных постановок

Галина Облезова

  Никто в точности не знает, как игрались пьесы Шекспира на сцене «Глобуса», никто не знает, как ставились древнегреческие трагедии... Зачем вообще придумывался театр?.. Чтобы все в нем было, как в жизни? Или, наоборот, чтобы уходить от нее? Быть может, настоящий театр – это то, что являлось Гофману в его видениях? Реальность, но другая, в которой Золушки – всегда принцессы, тыквы – кареты, а коты Мурры вещают истины, и никого это не удивляет: подумаешь, обыкновенное волшебство... То, что и сделал в своем спектакле «Женитьба» Сергей Арцибашев.

 

Конец гофманиады?

 

Прежде всего, он оттолкнулся от того, что лежит, в общем-то, на поверхности: Николай Васильевич Гоголь есть прямой продолжатель Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Все его петербургские повести – это, конечно же, российская гофманиада. И вряд ли «Женитьба», имеющая то же место действия и время написания, что «Нос» и «Портрет», задумывалась автором всего лишь как бытописание современных нравов. Арцибашев за реалистическими деталями увидел фантастическую, волшебную историю. И посмотри то, что сделал режиссер, сам Гоголь, он точно бы подтвердил, что Кочкарев (арт. Михаил Филиппов) – это Кот Мурр: то лукавый, обольстительно мурлыкающий, то коварно выпускающий коготки. Вот он появляется в гостиной, уставленной банкетками и пыльными пальмами в кадках, ухмыляющийся, чему-то своему усмехающийся, – и все преображается. Свечи вспыхивают ярче, тусклые зеркала начинают переливаться серебряным блеском, старуха-сваха превращается в пикантную особу в парижских нарядах. А Подколесин, занудливый и скучный, со стеклянным взглядом, оказывается бесподобным героем-любовником. Кажется, ни в одной из своих ролей красавец Игорь Костолевский не был столь очарователен.

И приходят они в дом, где живет никакая не старая дева и не глупая мещаночка, а спящая царевна, которую изо всех сил будут стараться пробудить ото сна четыре жениха – все с некоторыми странностями, но какими-то тоже не бытовыми, а романтичными. Ну нравится томному Анучкину, чтобы девушки говорили по-французски. А бывший моряк Жевакин – ох, чувствуется, был атаман и гуляка! И уж как импозантен Яичница, степенный, хозяйственный, но и он голову потерял от царевниных – Агафьи Тихоновны – прекрасных глаз. И все они, устремив на Агафью влюбленные взгляды, так залихватски счастливо поют «Разлуку», что хочется переписать за классика русской литературы финал и отправить Подколесина с Агафьей в церковь венчаться, а остальным женихам пусть найдет сваха Фекла Ивановна подходящие пары и все они тоже станут счастливы! Но все кончится по Гоголю, и зазвучит щемящий и безнадежный романс «Молчи, грусть, молчи...».  Но еще прежде, до финала, будет колдовать и интриговать хитрющий Мурр-Кочкарев. В серебряном свете зеркал будут возникать, чередуясь перед глазами царевны Агафьи,  принцы-женихи, а проснется она окончательно, когда коснется ее руки самый прекрасный из них – Подколесин, и сам он, будто пронзенный током, сияя от счастья, потребует немедленной свадьбы!

 

Но ведь, помните, у Гофмана его фантасмагории продолжались до того момента, пока ворожил и подколдовывал умный котяра. А тут, в гоголевской пьесе, он на чуток отлучился, похлопотать о свадебном ужине, и как только кончились его чары – кончилась и сказка. Жених-принц опять превратился в себя самого, тоскливого стареющего холостяка.

 

...А теперь признаюсь: все, что написано выше, взято из записной книжки десятилетней давности, вскоре после премьеры «Женитьбы» в театре на Покровке. Ту постановку я посмотрела ровно восемь раз и каждый раз еле сдерживалась, чтобы к финалу не расплакаться в голос от щемящей жалости к придуманным Гоголем персонажам. И ничего подобного не произошло в театре Маяковского, где его новый главный режиссер Сергей Арцибашев сделал ремейк своей «Женитьбы», дав в ней возможность бенефиса звездам театра: Евгении Симоновой, Светлане Немоляевой, Александру Лазареву-старшему, Игорю Охлупину, Галине Анисимовой. Что касается Игоря Костолевского и Михаила Филиппова, то на Покровке они были приглашенными, а здесь – у себя дома.

 

Режиссерский рисунок, развод мизансцен повторен скрупулезнейше. Успех у зрителей ошеломляющий. Но только никто не проглатывает слезный комок, зал надрывается от гомерического хохота, поскольку на сцене разыгрывается комическое шоу. Комикует Симонова  (Агафья Тихоновна), утрируя комплексы засидевшейся в девках красивой дуры. Комикует Александр Лазарев (Анучкин), изображая  идиота, для которого понятие интеллигентности адекватно оттопыренному мизинчику. Комикует Охлупин (Яичница) в маске чиновника-болвана. И Светлана Немоляева (сваха Фекла Ивановна), и Галина Анисимова (тетка Арина Пантелеймоновна), сменив имидж утонченных дам на простонародный, делают все, чтобы от их реплик зал рыдал.

 

Может быть, Арцибашеву нужно было сменить всех актеров, чтобы не выбивались из общего ключа трагические  ноты Рамзеса Джабраилова (Жевакин), как игравшего на Покровке, так продолжающего играть и здесь униженное человеческое достоинство. Задеревенел не впавший в комикование Игорь Костолевский. И совсем другое, нежели прежде, играет Михаил Филиппов. В сегодняшнем театре мало найдется актеров, умеющих работать  так сочно, колоритно, страстно, сознательно отказываясь от полутонов. И в новых обстоятельствах лукавый Мурр превратился в развлекающегося Беса. А у Беса, как известно, возвышенных целей быть не может, и все получили по заслугам, и некого жалеть. А жаль…

 

 

(Журнал "Новое время", №44, 03-11-2002)

 

 

 

 

"Женитьба" спела и сплясала

Нина Агишева

Спектакль в жанре концерта по заявкам

 

Под занавес прошлого сезона Сергей Арцибашев был назначен художественным руководителем Театра имени Маяковского, что у многих вызвало ревность и зависть: у театра крепкая репутация, выгоднейшее местоположение и звездная труппа. Шею сломать здесь немаститому режиссеру со скромной Покровки проще простого. Однако первый же спектакль Арцибашева, гоголевская "Женитьба", показал: новый главный является непревзойденным тактиком и стратегом, что на московской сцене сегодня ценится куда больше, чем просто талант.

Первый блин не то что не вышел комом, но не обнаружил ни единой ошибки постановщика: зрителю предложен спектакль, уже обкатанный на Покровке, с премьерами бывшего гончаровского театра Игорем Костолевским и Михаилом Филипповым, в нем активно участвуют другие звезды Маяковки. Гоголь здесь не только не скучный и не заштампованный, но радостный и праздничный, гостеприимный и радушный - так и хочется запеть вместе с актерами и пуститься в пляс, благо танцев и городских романсов в новой "Женитьбе" столько, что хватило бы на пару мюзиклов.

Спектакль похож на блюдо в дорогом ресторане, где горькое искусно уравновешивается сладким, а кислоту перебивают пряности. Неизменно интеллигентное (что бы он ни придумывал, а тут он ничего особенного и не придумывает) оформление Олега Шейнциса урезонивает громкий хор сенных девушек и дворовых юношей, который не замолкает, кажется, ни на минуту, откровенно эстрадные номера в исполнении незадачливых женихов соседствуют с мистической игрой зеркалами, откуда то смотрят те же женихи, пугая невесту, то вываливается Кочкарев в неотразимом исполнении Михаила Филиппова. Художественная эклектика спектакля напоминает модный стиль "фьюжн", сочетающий несочетаемое, что делает его важной составляющей не столько театральной, сколько светской жизни.

Актерам режиссер не просто доверился, но дал порезвиться вволю. Представление женихов - настоящий парад аттракционов: дородный Яичница - Игорь Охлупин показывает фокус, отставной пехотный офицер Анучкин, почему-то напоминающий у Александра Лазарева рамоли, исполняет на подламывающихся длиннющих ногах танец с лентой, моряк Жевакин - Рамзес Джабраилов отплясывает "Яблочко", и даже Агафья Тихоновна - Евгения Симонова срывает своим танцем бурные аплодисменты. Несколько выбивается из общего хора только сваха в исполнении Светланы Немоляевой - актриса-то она замечательная, но уж больно не ее это роль, хотя и обойти любимицу теле- и кинозрителей в премьерном спектакле было невозможно.

Окончательно превратиться в водевиль спектаклю мешает Игорь Костолевский. Именно у него сквозь шум и гам постановки неудержимо проступает что-то гоголевское, загадочное, непростое, даже трагическое - его Подколесин не просто сбегает со свадьбы, но олицетворяет вечную нерешительность и неспособность к счастью "русского человека на рандеву", нерешительность, касающуюся не только и не столько матримониальных обстоятельств его жизни. Вечный лирический герой, Костолевский обнаруживает совершенно неожиданные грани своего таланта - за его героем хочется наблюдать, его хочется слушать, и даже обидно становится, что Подколесина другие женихи выталкивают со сцены. А финальные сцены артиста с Евгенией Симоновой по-настоящему трогательны.

Если Анатолий Эфрос в свое время "ошинелил" "Женитьбу", разглядев в ней страдающего маленького человека, то Арцибашев сделал спектакль в жанре концерта по заявкам. Драм, рассудил он, и в жизни хватает, в театре же нынче нарядному зрителю хочется забыться, отдохнуть, полюбоваться своими любимцами - и кто бросит в него за это камень? Потом наверняка будет и что-то другое, а пока - театральный бестселлер, о котором мечтает любая труппа. Между прочим, и Табаков начал во МХАТе не какой-нибудь заумью, а хулиганскими "Девушками битлов", вызвавшими плохо скрываемую ярость критики. Рынок, господа, рынок - и пусть проигравший плачет, утешаемый все той же вконец оторвавшейся от народа критикой. Впрочем, в Театре Маяковского никогда не проигрывали - это его особое свойство.

 

 

 

 

 

"ЖЕНИТЬБА" ВСМЯТКУ

Режиссер приготовил пьесу по любимому зрителями рецепту

"Известия" [14:51 08.07.02]

 

 

Андрей Гончаров, много лет руководивший Театром Маяковского, ставил бодрые, полные зажигательных зонгов и плясок спектакли. Унаследовавший его кресло Сергей Арцибашев возглавляет крошечный театр "На Покровке" - там выходят тихие и лиричные постановки, чьим девизом могли бы стать слова "душа и духовность". Гоголевская "Женитьба" оказалась первым спектаклем Арцибашева - худрука "Маяковки", и в нем ему пришлось решать несколько важных задач сразу.

 

Надо было сохранить фирменный стиль театра и при этом не потерять собственного режиссерского лица, вернуть на сцену разбежавшихся по антрепризам звезд, и - это главное! - дать повод к аншлагам. Это ему удалось: предпремьера состоялась день назад, и зал был набит, у входа спрашивали лишние билеты, а после последней реплики бешено аплодировали.

 

Сергей Арцибашев режиссер искренний и при этом чрезвычайно простодушный, стоящие перед ним задачи он понимает буквально и решает их с большой основательностью. Обернуться Гончаровым Арцибашев не может - тот отличался бешеным темпераментом, а новый худрук человек уравновешенный - и поначалу речь в "Женитьбе" идет о душе. Темный полупрозрачный занавес, огоньки свечей, гитарные переборы, строки романса... Это из театра "На Покровке" с его тягой к ностальгическому флеру. Когда занавес откроется, разговор пойдет другой.

 

Арцибашев не жесткий режиссер, маститые актеры любят его за то, что он дает им возможность поиграть, показать себя публике, за то, что спектакли он ставит на них. Здесь режиссер продемонстрировал залу весь сонм "маяковских" звезд: Игоря Костолевского и Михаила Филиппова, Евгению Симонову и Александра Лазарева, Рамзеса Джабраилова и Светлану Немоляеву. У каждого из них есть своя манера, и артисты едут на ней, не жалея шпор. О душе и духовности здесь речи нет - на сцене царствует фарс.

 

Все играют резко, с жирным нажимом. Михаил Филиппов (Кочкарев) всхлипывает, говоря о "экзекуторчатах", которыми может одарить человечество его друг Подколесин: после второго всхлипа у него начинает дрожать щека. Светлана Немоляева старательно комикует, изображая старомосковскую сваху Феклу Ивановну, рассыпаясь дамскими ужимками и акающим говорком; Игорь Костолевский (Подколесин), вял и задумчив, его мечтательный герой все время пытается застыть в античной позе. Зал радуется, когда на полусогнутых ногах на сцену выходит Александр Лазарев (Анучкин) - люди аплодируют и клоунской маске, и любимому артисту; аплодируют они и как всегда очаровательной Евгении Симоновой, играющей купеческую дочь Агафью Тихоновну, подколесинскую невесту... А затем на сцену выскакивает небольшой фольклорный ансамбль - Сергей Арцибашев стилизует спектакль под бренд Театра Маяковского.

 

Так оно и пойдет: песни, пляски, сдобренный режиссерскими находками Гоголь (женихи показывают веселые фокусы, один из фольклорных юношей снимает всех древним фотоаппаратом). Спектакль оборачивается веселым и бодрым, выдержанным в национальном духе шоу, где поют любимые страной песни, а заодно еще и играют: известные артисты утрируют свои маски и демонстрируют их благодарно хлопающей публике.

 

От гончаровских спектаклей "Женитьбу" отличает многое. Бывший худрук Театра Маяковского был энергичным и яростным человеком: в его работах всегда присутствовал внутренний режиссерский сюжет, они были крепко сбиты и неслись к финалу словно пришпоренные. А "Женитьба" движется к нему не торопясь, вразвалочку, после последних реплик вновь возвращаясь к любимой Сергеем Арцибашевым душе. Подколесин прыгнет в окно, спустится полумрак, загорятся огоньки, зазвучит прекрасный романс: "Тоска, печаль,/ Надежды умерли,/ Друга нет/, Молчи, грусть, молчи..."

 

Смысла здесь немного, но зал будет бешено хлопать: как не пожалеть очаровательную Евгению Симонову, брошенную жестоким Игорем Костолевским?..

 

Алексей ФИЛИППОВ

 

 

 

 

 

 

"ПРИВЫЧКА СЛУЖИТЬ ТЕАТРУ"

("Тюменские известия", №67 (3449) 1.04.04 г.)

 

На днях в Тюменской государственной Филармонии давали «Женитьбу» Гоголя. Историю о неудавшемся сватовстве, уже виданную на сценах местных театра кукол и масок и театра драмы и комедии, горожане, чувствовалось по волнению в зале, встречали с каким-то особым душевным трепетом.

На этот раз гоголевские персонажи должны были предстать перед тюменцами в исполнении артистов Московского театра им.Маяковского. Звездные имена: Игорь Костолевский, Евгения Симонова, Александр Лазарев, Светлана Немоляева... От них ожидали только «высшего пилотажа».

Соло не главного героя

Так всегда — на столичную известность смотрят, как на гуру. Хотя, кто спорит, чтобы добиться народной славы, надо действительно быть мастером. Московские гастролеры выкладывались по полной программе. При этом именитые актеры, чье появление всякий раз встречалось бурными аплодисментами, не затмевали друг друга. У каждого была своя ниша в спектакле, где можно развернуться.

Сюжет знакомый, наверное, всем. Старая дева хочет замуж. Ей готова помочь сваха, подбирающая подходящих кандидатур. Женихи, как на подбор — тоже далеко не молодцы. Седые, одинокие, несчастные и каждый себе на уме. Невеста в растерянности. Кого выбрать? Находится подсказчик, желающий во что бы то ни стало «пристроить» своего друга. Дело, кажется, «на мази». Невеста довольна, жених сияет. Пора в церковь... Но... Будущего мужа вдруг охватывают сомнения, и он, взвесив все за и против, выпрыгивает в окно. Несостоявшаяся жена в свадебном наряде и в печали.

Невесту играет Симонова. Она в чем-то до сих пор осталась захаровской героиней из «Обыкновенного чуда». Ее Агафья Тихоновна — та же принцесса, только засидевшаяся в девках, и поэтому, как в исподней рубашке, так и в парадном наряде имеющая жалкий, скорбный вид. Немоляева (любимая всеми романтичная Оленька из «Служебного романа») раскрывается с неожиданной стороны — в пародийной роли свахи, которая не может общаться с людьми без ужимок, каких-то немыслимых прыжков из стороны в сторону и показушных припадков. Перевоплощение солидного экранного Лазарева в карикатурного жениха Анучкина шокирует поначалу. Но оцепенение проходит, и публика уже покатывается со смеху. «Первый парень» Подколесин, жених, не признающий дверей, хорош собой и важен. Костолевский в этой роли великолепен. Как говорится, под стать. Ему не надо доводить сценический образ до абсурда. Он по замыслу неглуп (наоборот —мыслитель!), не смешон, как остальные женишки (каждый со своею придурью) и тих.

И вдруг над всеми (плюс еще двумя чудиками, рвущимися к алтарю), как коршун, начинает «парить» друг Подколесина — Кочкарев. Он — не центральная фигура, не король... Он — по собственному желанию «серый кардинал», от которого здесь все зависит. Именно он решит, кому быть женихом. Малоизвестный нашей публике Михаил Филиппов, актер с большими и печальными глазами Пьеро, так блестяще сыграл своего не главного героя, что не осталось сомнений — именно он был той «первой скрипкой», которая держит зрителей в напряжении.

Актер шлет телеграмму

На пресс-конференции, состоявшейся перед показом первого спектакля (театр им.Маяковского привез в Тюмень еще две постановки: «Круг» Сомерсета Моэма и «Глава вторая» Нила Саймона), Михаил Филиппов, говоривший немного, и тут, подытоживая разговор, сказал, пожалуй, главные слова: «Мы привыкли служить театру!» Пообщаться с тюменскими журналистами пришли также Александр Лазарев и Светлана Немоляева.

— Что вас привлекает в провинциальных гастролях? — задали артистам первый вопрос.

Светлана НЕМОЛЯЕВА: «Я очень люблю ездить. Смотреть на страну. Тяжело, конечно, бывает, когда отыграешь спектакль, уже поздно, а впереди еще банкет. Но возвращаешься домой в полном упоении. Что меня поражает — зрительный зал практически везде одинаков. Конечно, бывает зритель более суровый, настороженный, который ждет чего-то невозможного... Но в основном у меня всегда такие ощущения: залу нравится то, что мы делаем».

Александр ЛАЗАРЕВ: «Это в том случае, если спектакль хороший...»

С.Н.: «Да-да... Но мы стараемся».

А.Л.: «Ощущения от города зачастую складываются от того, как зрители воспринимают спектакль. Можно играть в хоромах, в мраморных залах, но... попусту. А можно играть в сарае и произвести фурор».

Михаил ФИЛИППОВ: «Хочется добавить, что любой спектакль рождается в общении театра и зрителя. Поэтому двух одинаковых спектаклей не бывает».

— Наверное, каждый зритель да и актер тоже по каким-то своим критериям оценивают спектакль — хороший он или плохой. Какой смысл вы вкладываете в эти понятия?

А.Л.: «Все спектакли в какой-то степени отличаются друг от друга: чуть хуже, чуть лучше. Иногда получается очень хороший, иногда — не очень. Но сказать «плохой»! Я даже не знаю... У нас плохих спектаклей и не было. Может быть, сейчас мы просто достигли того момента, когда можем себе позволить отказаться от какой-то роли. Не все, конечно. Многие годы актеры в принципе не имеют права отказываться. Это производство... Фабрика та же самая».

С.Н.: «Ну да!!!»

А.Л.: «Я имею в виду обязательства актера. Иногда он попадает в не очень нравящуюся ему пьесу».

С.Н.: «Конечно, в театре все неоднозначно. Бывает, что играем «нетленку», по эпохальному произведению. Такой спектакль любой в театре считает событием. И зритель чувствует это. Моментально! Когда ты участвуешь в таком спектакле, то понимаешь, что не зря ходишь по этой сцене. А спектакль несимпатичный тебе или, может быть, слабый... ну это так, забава, какая-то игра. Я согласна с Сашей, для актера плохих спектаклей не бывает. Поначалу тебе не нравится роль. Ты скрепя сердце работаешь, репетируешь, что-то создаешь... И потом уже начинаешь ждать от зрителей чуда».

А.Л.: «Наш предыдущий режиссер (уже покойный) Александр Гончаров говорил: «Я всю жизнь ставлю один спектакль». Подразумевая под этим ту тему, которую он пытался проводить через все свои постановки. Это тема борьбы духовного начала в человеке с бездуховностью. Он еще говорил: «Давайте сегодня будем играть хорошо!» Но как хорошо? Это такое размытое понятие. А он считал, что играть хорошо — это значит четко понимать, зачем и почему актер выходит на сцену. Что он хочет сказать, какую посылает телеграмму зрительному залу. Это важно!»

— Наш город не часто балуют настоящими спектаклями. Приезжает звезда, привозит кое-как поставленный спектакль для того, чтобы заработать деньги. Как вы относитесь к антрепризе?

М.Ф.: «Она сделала свое черное дело — внесла трещину в отношение зрителей к театру. Я сам участвовал в антрепризах. Мы выезжали в Америку и Канаду. Наш спектакль значился в афишах как «русская антреприза». А в это понятие там входит все: дрессированные обезьяны, лилипуты... В одном городе на смену нашему спектаклю приезжала Ханга с тремя мальцами и с какими-то анекдотами. Так же и у нас сейчас. Приезжает сборная банда давным-давно не играющих артистов под маркой какого-нибудь актера, снимавшегося в «Красных дьяволятах» или «Мы из Кронштадта». Наспех разучив слова, они выходят на сцену. А потом приезжает театр им. Маяковского, но уже отношение-то... другое. Конечно, жизнь вносит свои коррективы. Мы бы хотели привезти вам свои хиты. Например, «Братьев Карамазовых». Но это невозможно в силу материальных причин».

А.Л.: «Да-а... Приезжаешь в Санкт-Петербург, он весь заклеен афишами антреприз. И Москва тоже. Но ты, Миша, не совсем так сказал о своих антрепризах. У вас спектакли ставили профессиональные театральные режиссеры... Я же принципиально не участвую в антрепризах. Достаточно работы в театре».

М.Ф.: «Я с большим уважением отношусь к своим коллегам. Я страшно их люблю, ценю их талант. Вижу, как Лазарев работает в «Братьях Карамазовых». И при этом читаю: «Сенсация! Лучший спектакль сезона! В главной роли Игорь Угольников!»

А.Л.: «Нет, конечно, мы все относимся к нашим коллегам с пониманием. Некоторые актеры вынуждены идти в антрепризу, чтобы зарабатывать на хлеб насущный. Антреприза многих затянула. Она как данность нашего времени, к сожалению. Не от хорошей жизни появилась».

— И совершенно не ясно, в каком сейчас состоянии находится киноискусство...

С.Н.: «Сейчас никто не снимает так, как раньше. Например, крупный план актрисы. Чтобы блик был на губах, чтобы волосы блестели, чтобы каждый смотрел и «умирал». Каково наше кино сейчас? Скорей-скорей снять! Очень многие хорошие актеры отказываются сниматься в сериалах. Как-то снимали сериал. Актер возмутился: «Так нельзя снимать!» На что продюсер ему ответил: «Ваш сериал — гарнир к моей рекламе!»

А.Л.: «Вот я снимаюсь сейчас в одной картине вместе с Волочковой. Ей бы решать свои проблемы, которые она создала вокруг себя. Но она играет глубокую драматическую роль... Не знаю, что получится».

— У вас нет обиды?

А.Л.: «Конечно, есть. Обесценивается наш труд. Получается, что каждый может...»

М.Ф.: «Вот появилась стюардесса, в которую продюсер вложил деньги. Вот она сыграла Анну Каренину... Это из той же серии, что и дрессированные обезьяны. Вы знаете, в народе появилось такое понятие, как «концертик». «Ой, я вчера побывала на вашем концертике! Мне так понравилось!» Конечно, нам обидно. Мы привыкли зарабатывать свой хлеб духовностью. Привыкли служить театру!»

 

Ирина ТАРАБАЕВА

 

 

 

 

Театр им. Вл. Маяковского: «Женитьба», Н.В. Гоголь

 

29.09.2002 "Театральная афиша"

 

 

Для своего первого спектакля в новом качестве художественного руководителя Театра им. Маяковского народный артист России С. Арцибашев выбрал «Женитьбу» Гоголя. Эту пьесу он уже ставил в Театре на Покровке (С. Арцибашев продолжает оставаться художественным руководителем этого театра). Спектакль был отмечен Государственной премией России. Тогдашние лауреаты Игорь Костолевский (Подколесин), Михаил Филиппов (Кочкарев) и Рамзес Джабраилов (Жевакин) играют и в нынешней премьере, где заняты также звезды Театра им. Маяковского Светлана Немоляева (Сваха), Александр Лазарев (Анучкин), Евгения Симонова и Галина Беляева (Агафья Тихоновна), Игорь Охлупин и Игорь Кашинцев (Яичница), Галина Анисимова (Тетка), Александр Ильин (Стариков). Часть спектакля режиссер и актеры выстраивают как концерт, повод чему дает сам Гоголь: его уморительные женихи сменяют друг друга перед невестой, желая отличиться в споре за ее руку. Но театр не издевается над ними, а скорее по-человечески сочувствует им. За спиной героев теснятся крепостные девушки и парни, немые свидетели всех событий и объяснений, даже интимных. Но вот режиссер выбирает мгновенье, и происходит смычка: все участники, и господа и дворовые, сливаются в танце или пении старинных романсов со свечами. Эти придуманные театром проникновенные лирические отступления, в полном согласии с духом Гоголя, превращают спектакль в томительно щемящее действо о России.

 

 

 

 

"Женитьба" Н.В.Гоголь

("Страницы московской театральной жизни")

Режиссер - Сергей Арцибашев
Художник - Олег Шейнцис
Премьера - 1996 год
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 3 часа

Едва ли не всем известна гоголевская история об инфантильно-безвольном Подколесине, изо дня в день смаковавшем мечты о женитьбе, но в последний миг выпрыгнувшем в окно, дабы избежать долгожданного венца. В середине прошлого века в "Женитьбе" игрывал сам легендарный Михаил Семенович Щепкин, причем, исполнял обе главные роли (в разные периоды своей жизни): меланхолического незадачливого жениха Подколесина и добровольного свата, энергичного до фанатизма Кочкарёва.

Сергей Арцыбашев пригласил в свой спектакль известных артистов: Игоря Костолевского (Подколесин), Михаила Филиппова (Кочкарёв), Инну Ульянову (сваха Фёкла Ивановна), Расми Джабраилова (Жевакин). Остальные персонажи достались артистам театра на Покровке, в том числе - Елене Стродуб (отрешенная, словно мраморная статуя, невеста Агафья Тихоновна).

Спектакль получился о том, что выходит, когда жизнью правят равнодушие и инерция. Безразличен к идее сватовства, им же затеянного, флегматичный Подколесин; в семнадцатый раз предпринимает безнадежную попытку жениться петушащийся Жевакин; зажав розу в зубах, покорно, с бессмысленной механистичностью заводной куклы изображает перед женихами роковую Кармен Агафья Тихоновна; лезет из кожи вон, "пузырится" идеями сватовства неугомонный шарлатан Кочкарев; похоже, лишь он один отдает себе отчет, что своими смехотворными деяниями заглушает неудовлетворенность судьбой и отчаянную скуку.

На арцыбашевской "Женитьбе" зритель, бесспорно, получит удовольствие от гоголевского текста, равно как и от увлеченности, с коей играют артисты. Согласитесь, приятно наблюдать исполнителей, наслаждающихся своим пребыванием на сцене.

Спектакль обрамляют и пронизывают русские романсы ("Молчи, грусть, молчи..." и другие), не слишком вяжущиеся с грустноватым гоголевским юмором. От чрезмерной навязчивости излюбленного режиссером приема (обязательное душевступительное пение русских песен и романсов в спектаклях по классике) порою веет унылой провинциальностью, атмосфера которой еще ни одной постановке не шла на пользу.

М.Х.

 

 

 

Театр легкого поведения

 

(9.07.2002 11:46  | Время новостей)

 

Прежде чем поведать о первом спектакле, поставленном Сергеем Арцибашевым в качестве новоиспеченного худрука Театра им. Маяковского, позвольте поделиться кинематографическим впечатлением. К Арцибашеву оно отношения не имеет.

В рамках ММКФ демонстрировали фильм Иштвана Сабо "Мнения сторон". Действие происходит сразу по окончании второй мировой войны. Показан сложный и противоречивый процесс денацификации Германии, оккупированной союзными войсками. В одной из главных ролей интеллектуал голливудского замеса Харви Кейтель. Фильм - несколько сконструированный и не лучший у Сабо, но суть не в том. В какой-то момент на экране рядом со сдержанным Кейтелем появляется - раззудись плечо, размахнись рука - Олег Табаков в роли русского интеллигента, продавшегося советскому режиму. Роль у Табакова небольшая, но за четыре минуты экранного времени он успевает сыгрануть на полную катушку, обскакать Кейтеля на поворотах и продемонстрировать все свои 15 притопов, 19 прихлопов и 48 актерских штампов. "Что ты тушуешься, мужик, - словно бы говорит Табаков Кейтелю, - вот как играть надо. Эту гребаную аудиторию иначе не проймешь, что бы она там в искусстве понимала!" Трагический парадокс налицо. Представитель русской актерской школы, вышедший из мхатовской шинели и МХАТ ныне возглавляющий, демонстрирует голливудской звезде урок игры супротив системы Станиславского, в то время как умная, тонкая и исполненная актерского благородства звезда выглядит живым воплощением этой самой системы.

При виде такого язык не поворачивается предъявлять претензии сыгравшим в премьерной "Женитьбе" звездам Театра Маяковского, которые за своими 48 штампами тоже в карман не лезут. Во-первых, на верность мхатовским традициям они нигде не присягали. Играли себе в коммерческих по форме и высокодуховных по декларациям спектаклях Андрея Гончарова, а в последние годы, когда худрук был уже не в форме, и вовсе поразбежались по антрепризам. Во-вторых, никакого Кейтеля рядом с ними нет. Разницу между двумя способами актерского существования можно объяснить с помощью бытовой аналогии. Представьте себе благовоспитанную женщину рядом с женщиной легкого поведения и угадайте, какая из них привлечет к себе более пристальное внимание. При этом неблаговоспитанная женщина может быть писаной красавицей, так же, как артист, играющий с притопами и прихлопами, может быть чудо как талантлив (кто бы сомневался в таланте Олега Табакова). Просто есть какие-то общественные конвенции - не ведут себя так в приличном обществе. Но если вы заботитесь не о репутации, а о сиюминутном успехе, тогда конечно... Тогда другое дело. Только не обижайтесь, если вас нехорошим словом обзовут. Это входит в правила игры. В том числе и театральной.

Сергею Арцибашеву, возглавлявшему до недавнего времени малюсенький Театр на Покровке, а ныне взвалившему на свои плечи еще и академическую махину им. Маяковского, нужен был успех. Быстрый. Сиюминутный. Ему надо было вернуть поразбежавшихся артистов в театр, а зрителей - в зал. Он и вернул. В "Женитьбе" (Арцибашев уже ставил эту пьесу на сцене Театра на Покровке и даже получил за нее Госпремию) заняты все наличные звезды "Маяковки" и играют они все поголовно как женщина легкого поведения. Игорь Костолевский (Подколесин) опять застыл где-то между безымянной звездой и звездой пленительного счастья. Евгения Симонова опять изображает принцессу, несколько потрепанную жизнью и огрубевшую, но все еще складывающую губы бантиком. Михаил Филиппов (один из самых крепких и качественных артистов "Маяковки") демонстрирует в роли Кочкарева еще один вариант быстрого разумом Наполеона (театралы помнят его звездную роль в одноименном эфросовском спектакле). Из привычного амплуа страдающей женщины несколько выбивается Светлана Немоляева в роли свахи. Играет она вообще не пойми чего, но корчит при этом эдакие рожи и демонстрирует такую легкость сценического поведения, что впору выписать ей желтый билет. Не отстают и женихи - хлопочущий лицом Александр Лазарев (Анучкин), забавный живчик Рамзес Джабраилов (Жевакин) и пытающийся придать своему облику степенность И. Кашинцев (Яичница).

Что особенно подкупает в спектакле Арцибашева, так это откровенность. Самоигральная комедия Гоголя не омрачена никакой, даже самой пустяшной режиссерской концепцией, зато украшена самыми незамысловатыми гэгами и интермедиями. Сваха притворяется фикусом. Высоченный Лазарев с низеньким Джабраиловым изображают пару а-ля Пат и Паташон, а вместе с Кашинцевым-Яичницей соображают на троих, спрятавшись в дебрях комнатных растений. В сцене смотрин Яичница показывает фокус с яйцом и цыпленком, Жевакин танцует "Яблочко", Анучкин исполняет упражнение с лентой, Подколесин читает стишок. Сама Агафья Тихоновна плывет по авансцене белой лебедью и щедро одаряет женихов солеными огурцами.

Паузы между интермедиями заполнены песнями многочисленной челяди, непонятно откуда взявшейся в товарном количестве в не самом зажиточном купеческом доме. Не особенно сообразуясь со смыслом происходящего на сцене, слуги то затягивают "Разлука ты, разлука", то пускаются в пляс. Ближе к финалу Арцибашев подпускает в спектакль лирику и тишину ("Молчи, грусть, молчи", - проникновенно поет хор), но после всего увиденного ни грусти, ни лирике уже не веришь.

Единственное, что имеет в этом спектакле отношение к искусству, - как всегда изумительные декорации Олега Шейнциса. Он превращает сцену Театра Маяковского в сцену кукольного театра. За его полупрозрачным занавесом, который венчают две забавные фигурки - мужчины и женщины, спрятан забавный расписной мирок. И если верить не логике спектакля (ибо у него нет логики), а смыслу сценографии, нам могли бы рассказать историю о том, как тонкий и ранимый Подколесин (он единственный сидит поначалу перед занавесом) попал в мир забавных, но ненастоящих марионеток, а потом выскочил оттуда (и не в окошко, а, что принципиально, в зеркало). Могли бы превратить Гоголя в Гофмана. Насытить бытовую, но во многих отношениях загадочную комедию романтической темой кукол и людей, отражений и зеркал. Могли бы, но не рассказали и не насытили. Некогда было. На 48 штампов времени могло не хватить. Театрам легкого поведения не положено размениваться на такие мелочи.

В утешение можно сказать, что в эти театры зрители обычно быстро влюбляются, но почти никогда на них не женятся. Выпрыгивают в окошко истории и убегают. Женитьба, изволите ли видеть, дело серьезное.

 

 

 

ПАРАД ЖЕНИХОВ И АРТИСТОВ

 

("Труд" , 24.09.2002)

 

Давненько я не наблюдала такого зрительского ажиотажа вокруг нового спектакля, как на премьере "Женитьбы" в Театре имени Маяковского. Зрители спрашивали лишние билетики за квартал от театра и платили тысячу рублей за место в первых рядах партера.

Неужели, думала я, публика так рвется посмотреть на своих кумиров, которых можно увидеть и в других постановках? Да, можно, только на этот раз они собрались все вместе в комедии Гоголя, писавшего, что русского человека хлебом не корми, а дай ему посмеяться над несуразицами его жизни. К тому же многие зрители еще со школьной скамьи помнили, что главный герой пьесы сбежал от своей невесты чуть ли не из-под венца - сиганул в окошко и был таков. Смешно? Еще как смешно! Поскольку большинство мужчин испытывают такой же панический страх накануне свадьбы, как Подколесин (Игорь Костолевский), только вида не показывают. Но Арцибашева не привлекала возможность поставить обыкновенный водевиль, ему захотелось показать в "Женитьбе", как расчетливость в жизни уживается с глупостью, хитрость с простодушием, а представление о счастье обрастает какими-то немыслимыми, уродливыми формами. Не надо забывать, что в пьесе, помимо Подколесина, есть еще пять солидных женихов, сватающихся к дочери купца 3-й гильдии. У каждого из них своя биография, но в одном они похожи: промотав личную жизнь, решили на старости лет жениться. И это выглядит смешно, нелепо, но и драматично.

Комическое представление женихов начинается с уморительного парада горе-рыцарей, поскольку коленки у них дрожат, радикулит не дает покоя, а глаза без очков ничего не видят. С одной стороны, пожалеть их хочется, а с другой - смех разбирает, ибо люди в таком возрасте внуков ласкают, а не о детях мечтают...

Никогда прежде Александр Лазарев не играл своего персонажа с такой едкой, беспощадной иронией. Актер просто "купается" в образе карикатурного Анучкина. Высоченные ботфорты на прямых, негнущихся ногах, выпяченная колесом грудь, оттопыренный зад и маленькая головка с нелепым хохолком делают его сродни неведомой заморской птице: помеси страуса с ощипанным индюком. Первое появление Анучкина с красной, длинной лентой, какие бывают у акробаток, выступающих на манеже, и последующие танцевальные "па" перед обалдевшей невестой превращаются у артиста в комический дивертисмент. Как, впрочем, и у остальных персонажей. Так коротышка Жевакин в исполнении Рамзеса Джабраилова походит на слабоумного "мотылька", порхающего среди своих соперников и не испытывающего при этом к ним никакой злобы. Бывший моряк воспринимает их как одну команду на корабле, плывущую в неизвестном направлении. Уютно устроившись под мышкой у высоченного Анучкина, он осуждающе смотрит на невесту, вдруг ни с того, ни с сего обозвавшую их дураками. Но он готов и это снести, только бы его не гнали из этого дома, уж слишком не хочется возвращаться в свою убогую конуру. Широкая морская душа Жевакина готова откликнуться на любую беду. Он даже сочувствует авантажному Яичнице, которому так не повезло с фамилией. Герой Игоря Охлупина, внешне похожий на Собакевича, явно страдает от несварения желудка. Он постоянно прислушивается к своим внутренностям, то и дело приседает на растопыренных ногах, как будто хочет сесть на горшок, и теплая уборная в доме имеет для него серьезное значение.

С компанией подержанных женихов "работают" сваха Фекла Ивановна (в блистательном исполнении Светланы Немоляевой) и Кочкарев, которому во что бы то ни стало надо устранить всех конкурентов своего друга Подколесина. Делает он свое "черное дело" отнюдь не из вредности и уж совсем не ради денег, просто досадно, что он женат, а его товарищ свободен. Несправедливо как-то получается, не по-христиански. Михаил Филиппов изображает натуру деятельную, активную, но внутренне пустую, а потому тоже жалкую и по-своему одинокую.

Именно Кочкареву и Фекле Ивановне режиссер отводит роль ведущих в представлении женихов. Это напоминает своего рода гала-концерт, в котором принимает участие небольшой ансамбль песни и танца, придуманный режиссером. Арцибашеву он понадобился для того, чтобы в скоморошьем поведении девушек и парней, играющих на балалайках, трещотках, свистульках, выразить стихию русского характера. Но и тут Арцибашев не пошел по пути прямых иллюстраций, все музыкальные номера он выстроил контрапунктом по отношению к основному действию. Например, когда Подколесин и Агафья Тихоновна остаются наедине, два солиста, спрятавшись за фикусы, поют романс "Не искушай меня без нужды". Но романтической обстановки не получается. Подколесин нервно вздрагивает и испуганно оглядывается при каждом новом музыкальном аккорде, а невеста в исполнении Евгении Симоновой так взволнована, что близка к обмороку. При этом Костолевский очень точно передает состояние человека, больше всего опасающегося резких перемен в своем инерционно-налаженном быте. Может быть, спустя много лет, в возрасте Яичницы, он и пожалеет о бегстве, но этого мы уже не узнаем... И все же именно этот открытый финал с несостоявшейся женитьбой, оставляющий всех персонажей ни с чем, послужил для режиссера отправной точкой для прочтения "Женитьбы", в том числе и в лирическом ключе. Вот почему в спектакле возникают душещипательные романсы, ностальгические нотки и даже какая-то пронзительная тоска, витающая в воздухе забитого барахлом купеческого дома. Особенно грустно смотреть на немолодую невесту, напоминающую заводную куклу, у которой внутри сидит один страх: неужели и на этот раз никто не возьмет?.. А счастье для нее и других было так возможно... Но для этого надо не бояться жить и совершать поступки, подчеркивает режиссер.

Сергей Арцибашев поставил удивительно тонкий, смешной и глубокий спектакль. Так что публика не зря платит большие деньги за билеты: настоящее искусство дорого стоит.

Лебедина Любовь

 

 

"Женитьба"

 

(Hottickets.ru)

Багетная рама сцены театра им. Вл. Маяковского рассечена по горизонтали на две равные части, как мир гоголевской «Женитьбы» разделен на реальность и мистику. В нижней части нам покажут реальную картину сватовства, Вверху, под затянутым бархатом сводом, находятся неведомые силы, толкающие гоголевских героев на странные, неординарные, а порой неадекватные поступки. «Женитьба» — пьеса смешная и грустная. Она наполнена иронией к героям. Но спектакль Арцибашева не только ироничен, он лучится добротой и человеколюбием, качествами редкими и ценными в современном театре. Художественный руководитель теперь уже двух театров Москвы любит своих героев, несмотря на всю их нелепость, несуразность и даже глупость. Но все они такие замечательные, простые и понятные нам люди, хоть и выписаны Гоголем почти два века назад. Все как один нелепые и веселые. И в каждом можно узнать то ли коллегу по работе, то ли соседа по даче, то ли себя: ведь люди во все времена одинаковы. Нам всегда хочется счастья, а оно часто ускользает по нашей собственной непутевости или неудачливости. И вот вроде бы все сложилось, все склеилось, ан опять что-то не то. Выясняется, например, что невеста по-французски не говорит. А Никанор Иванович Анучкин, которого ярко, остро, смешно до слез играет Александр Лазарев-старший (его вначале даже узнать невозможно, а потом глаз оторвать нельзя), так уж перед ней вырисовывался, такие кренделя выписывал. И кудри завил, и номер с лентой придумал. Все не то, все даром. Невеста по-французски не знает! А уж если на чистоту, то и не в языке дело. Просто робкий, видно, человек Анучкин Никанор Иванович. Куда уж ему тягаться с остальными женихами. Тут фигуры и посолиднее найдутся. Вот Иван Павлович Яичница (Игорь Кашинцев)! Это только фамилия его подвела, а так мужчина хоть куда, правда, невесте в дедушки годится. Зато большой такой, основательный, да и не скучно с ним: то он в пляс пустится, то руку и сердце в танце предложит. А если кто обидеть вздумает, то и прикрикнуть может. Да на это сваха есть — Фекла Ивановна (Светлана Немоляева). Она поможет, она поддержит. Ох, и проворная тетка. Вот уж найдет жениха! Смешливая и задорная. Болтает без умолку. Все про всех знает, обо всем поведает. А бывалый морской волк Балтазар Балтазарович Жевакин (Расми Джабраилов), вот уж чем не жених! И цветочек у него в петлице, и проворен он, и анекдотиком насмешит. Ан, опять невпопад. Семнадцатая невеста отказывает. И так он горюет, так переживает. Ну как его не пожалеть! Невеста, Агафья Тихоновна (Евгения Симонова) — свет, душа общества. Как к свадьбе готовится! Платье-то давно сшито! И женихи уж у порога. И все ей понравились, все хороши да пригожи. Выбрать только трудно. А тут Илья Фомич Кочкарев (Михаил Филиппов). Дальний родственник, человек заботливый, суетливый. Ах, как печется он о друге своем, об Иване Кузьмиче Подколесине (Игорь Костолевский). Ведь тот, человек неторопливый, обстоятельный, задумчивый, а более того нерешительный. Похож на мечтателя, но любит порядок и сдержанность. И вот, только дело Кочкарева сладилось, всех конкурентов отвадил, с невестой нашли общий язык — будто бес его дернул, будто пошутил кто-то. Был жених да нет его. Где? Куда делся? И сваха ищет, и тетка в потемках высматривает. Пусто. Лишь горят огоньки свечей, да воск капает на подвенечное платье. Хнычет Дуняша, рыдает Кочкарев, да дует ветер.

 

 

Гоголь-моголь

 

"Женитьба" Сергея Арцибашева в Театре Маяковского

(Коммерсант, 7 сентября 2002 года)

 

Московский театр имени Маяковского открыл сезон гоголевской "Женитьбой" – первым спектаклем нового художественного руководителя театра Сергея Арцибашева. Обозреватель Ъ РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ обнаружил, что спектакль склепан по гоголевскому рецепту мужской красоты из этой же пьесы: если бы к носу Ивана Кузьмича приставить губы Никанора Ивановича и так далее.

Несколько лет назад Сергей Арцибашев уже ставил "Женитьбу" в своем маленьком Театре на Покровке, причем с участием актеров Театра имени Маяковского. И теперь он решил ресурсы популярности новой труппы задействовать в той же пьесе, причем сразу и полностью – все роли, кроме эпизодических, на премьере играли народные артисты, любимцы публики. Одного взгляда на афишу спектакля было достаточно, чтобы с отвращением вообразить себе парад откровенных бенефисных номеров, в который неминуемо должна была бы превратиться бессмертная комедия с таким количеством знаменитых лиц. Да еще на сцене театра, звезда которого все последние годы неуклонно клонилась к горизонту, и публику с недавних пор надо уже хватать буквально за хвост. Большой зал ведь надо заполнять, а время на дворе известно какое.

Но Сергея Арцибашева должность еще не испортила: он все-таки пока больше режиссер, чем менеджер. Правда, режиссер не самый храбрый, такой умеренный и аккуратный и даже, можно сказать, услужливый, причем по отношению к любым вкусам. И потакать только тем, кто повадился ходить в театр как в зоопарк – поглазеть на живых звезд, он не намерен. Посему "Женитьба" его представляет из себя странную комбинацию из сразу нескольких возможных вариантов исполнения этой пьесы.

Во-первых, гоголевскую пьесу можно играть так, как играли испокон веков – как комедию характеров. Степень жирности их обрисовки каждый театр волен выбирать по вкусу. Именно такой полуэстрадный "спектакль в спектакле" поручен тройке неудачливых женихов. Каждый из них сгущен до карикатуры, напоминающей хрестоматийные советские иллюстрации к Гоголю, а сцена представления невесте напоминает концерт художественной самодеятельности. Игорь Охлупин тянет гласные, поглаживает живот и показывает фокус. Александр Лазарев таращит глаза, ходит вихляющей походкой и исполняет спортивный танец с лентой. Рамзес Джабраилов темпераментно рычит, живчиком носится по сцене и пускается вприсядку. К их группе примыкает сваха Светланы Немоляевой со своими голосовыми упражнениями. Так что любителям оживших телеперсон есть чем поживиться.

Ну еще к Гоголю положено подпустить мистики. Не уверен, что много ее любителей посещают сейчас Театр Маяковского, но в "Женитьбе" учтены и потребности заведомого меньшинства. Загадочного тут, правда, совсем немного, и за этот участок работы отвечают Кочкарев Михаила Филиппова и художник Олег Шейнцис, превративший сцену в зимний сад с многочисленными зеркалами. Из этого зазеркалья являются Агафье Тихоновне образы женихов, оттуда же назойливо-бесноватый Кочкарев уговаривает ее выйти замуж, и туда же, в зеркало, а не в окошко, сигает в финале Игорь Костолевский – Подколесин.

Ему и Евгении Симоновой, представшей здесь в роли невесты, поручена третья составляющая спектакля – лирическая, грустная история. Когда-то давно в Театре на Малой Бронной Анатолий Эфрос открыл, что смешную комедию Гоголя, имеющую подзаголовок "совершенно невероятное событие", можно играть как печальную историю о маленьких одиноких людях, которых призрак счастья вдруг поманил, но очень скоро бросил. Теперь Костолевский и Симонова примерно эту же тему и играют. Примерно – потому что лирика в арцибашевской "Женитьбе" не доведена до убедительной силы, оставлена в робких набросках и разводах, да к тому же разбавлена (возможно, режиссеру хотелось, чтобы была сгущена) целой антологией русских романсов, которые герои налаживаются петь при каждом удобном случае. И еще целый хор дворовых людей приходит им на подмогу. Так как спектакль обрамлен именно романсовой меланхолией ("Молчи, грусть, молчи") и свечами, можно предположить, что как раз лирическая тема была для режиссера сокровенной, да постеснялся он сделать выбор в пользу старомодной душевности. Проснулся в нем все-таки ответственный и за наполняемость кассы менеджер. Получилось что-то вроде культурной антрепризы. И ведь зрители в театр вернулись. Но какие-то другие, которые гоголей не читали. "Ой, щас передумает!" – когда Игорь Костолевский произносил свой финальный монолог, сидящая рядом со мной зрительница затаила дыхание от страха. Как в воду глядела.

 

 

 

Молчи, дежа вю, молчи...

 

Последняя крупная премьера уходящего сезона "Женитьба" Сергея Арцибашева

(Новые известия, 17 июля 2002 года)

 

Июль. Пятница. Вечер. Центр города. Одуряющая жара. И при подобной совокупности неблагоприятных обстоятельств - праздничное оживление у кирпичного терема "Маяковки". "Женитьба" климатическим тяготам не подвластна, ибо в ее афише перечислены практически все ныне действующие местные звезды. Беспроигрышный вариант. Если звезды запрягают, значит, это кому-нибудь нужно. Публике в первую очередь.

На последнее представление арцибашевской "Женитьбы" в свободной продаже оставались билеты только на второй ярус. Туда ведут четыре вертикальных лестничных пролета по шестнадцать ступенек каждый. Бабушки-театралки, которым 30-50 рэ за билет как раз по карману, с прощальными стонами отпадают по дороге. "Маяковка", таким образом, рискует лишиться самой благодарной, преданной и восторженной аудитории.

Красный терем вообще пора ставить на реконструкцию. Потертые кресла, плотно сдвинутые ряды, между которыми даже изящный человек не в состоянии протиснуться, фотографии актеров, не менявшиеся с семьдесят лохматого года, духота в зале (кто не отдал концы на лестнице, может повторить попытку во время спектакля), серый потолок, грязноватые стены, обшарпанные двери, позорный туалет - бр-р-р... Ладно, новый худрук - человек пробивной, надо думать, он это поправит.

"Женитьба" была самым знаменитым спектаклем Арцибашева в "Театре на Покровке". Свой очевидный карьерный рост (типа, из титулярных советников да вдруг пожалован в статские) Сергей Николаевич решил подкрепить повторением былого успеха. Насмотренного зрителя преследует ощущение дежа вю: все это мы уже видели. Так же парил ноги в тазике Костолевский-Подколесин, так же кипел азартом Филиппов-Кочкарев, и лишь на минуту умильно застывали оба, завороженные картинами семейственной жизни; и девки в холщовых сарафанах бесконечно заводили "Разлука ты, разлука...": и был зимний сад от Олега Шейнциса - домашние субтропики (женихи среди горшков и кадок на троих соображают и каким-то фикусом занюхивают); и так же мутно отсвечивало зеркало, где поначалу являются Агафье Тихоновне сладострастные мужские рыла, а потом туда же, не в окошко, а в зазеркалье сиганет Подколесин...

Главная зрительская радость - опять прискакал юрким воробышком Рамзес Джабраилов, Жевакин. Джабраилов актер великолепный, одновременно характерный и мощный, ему бы Михоэлса в каком-нибудь кино сыграть, до того поразительно их внешнее сходство. Жевакин был бриллиантом в той "Женитьбе", остался и украшением нынешней.

"Женитьба", она и у Гоголя, и у Арцибашева об одном - о страхе перемен. Что есть, того не хватает, а пошатнуть устоявшееся здание жизни боязно. Ну как совсем развалится? Арцибашев, может, не Подколесин с его единственной страстью обмусоливать и годить, однако головой в омут тоже не спешит. Дебютировал на новом месте калькой старого спектакля. "Женитьба" рисковым проектом изначально не была: плевое это дело - на сплошных звездах выезжать. К большому таланту Джабраилова добавить мужское обаяние Филиппова да присовокупить к этому не гаснущую популярность вечного юноши Костолевского...

Что же переменилось в "Женитьбе"?

Переменилась сваха - была Инна Ульянова, стала Светлана Немоляева. Махнулись равноценно. Фекла Ивановна водку лихо пьет, "Виновата ли я..." громко исполняет, а чуть какая опасность - пальцы врастопырку - и сама пальмой прикинется.

Обновилась девица Купердягина: на Покровке ее играла Елена Стародуб, а в "Маяковке" -Евгения Симонова. Хриповатый басок, долгое раздумчивое сидение в кружевных панталонах, позже прикрытых неохватным кринолином, ломаная пластика. Серьез на грани занудства. Нечто среднее между заводной куколкой и бабой на чайник.

Отставной офицер Анучкин - Александр Лазарев. Вкрадчивый, сладкоголосый. Петушиная походка. В паре с Жевакиным, едва достающим ему до талии, смотрится особенно комично.

Экзекутор Яичница - Игорь Охлупин. С накладным животом, на плохо гнущихся ногах, круглый и вялый, согласно гастрономической фамилии...

Актерская компания у Арцибашева, как и в предыдущий раз, недурно спелась - причем во всех смыслах данного слова. Идиллия на пике первого акта достигается такая, будто сейчас все друг на друге переженятся, оставив в стороне чины и заслуги перед отечеством. Марш Мендельсона звучит все увереннее, персонажи бьются в экстазе брачной лихорадки. А счастье было так возможно, так близко...

Есть, впрочем, перемена, которая сразу бросается в глаза. "Женитьба" дубль два получилась значительно пошлее своего оригинала пятилетней давности. Песни-пляски, хороводы-ручейки явственно заслоняют теперь нежную пронзительность, ради которой когда-то все и затевалось: между слабовольным Подколесиным и Агафьей Тихоновной проскочила-таки искра, но поджечь сырой материал не смогла, вспыхнула и погасла. Костру разгораться не хочется, вот и весь разговор. Подколесин не жениться робеет, а влюбиться, распахнуть душу для существа постороннего, непонятного, доверить свое сердечное спокойствие чужим рукам. Костолевский сыграл Подколесина дурачком, а в действительности надворный советник мудрее многих. Счастья и несчастья боится он в равной мере, потому что то и другое неразделимо. На всхлипе, на вздохе, на хрустальной слезе дрожат редкие (и лучшие) мгновения этого спектакля.

Однако сегодняшней московской публике хрустальная слеза по фигу Не лирика, а всевозможные "раззудись, плечо" бурно приветствуются залом. Положим, главная музыкальная тема, "Молчи, грусть, молчи...", как плач по несбывшимся надеждам вполне уместна, да и "Яблочко" морского волка Жевакина оправданно логически, но лазаревские экзерсисы с гимнастической лентой или танец Симоновой с розой в зубах - уже запределье. Арцибашев выжал из "Маяковки" всю самодеятельность, на какую способна эта труппа. Однако что толку пенять, коли "Женитьба" завершается десятиминутной стоячей овацией? Люди идут в драматический театр, видимо, втайне мечтая о варьете.

Елена Ямпольская

 

 

 

Игра в старинный театр

 

Сергей Арцибашев клонировал "Женитьбу" на большой сцене

(Российская газета, 15 июля 2002 года)

 

ЛЕТНЯЯ премьера театра им. Маяковского образовалась случайно: театр почему-то не поехал на гастроли, в результате чего москвичи и многочисленные гости столицы смогли посмотреть спектакль на два месяца раньше запланированного срока.

Для первой своей встречи с театром его новый главный режиссер Сергей Арцибашев рисковать не стал и взял пьесу Гоголя "Женитьба", которая уже несколько лет с большим успехом идет в руководимом им театре на Покровке. Да и некоторые актеры уже пьесу знают: Игорь Костолевский и Михаил Филиппов играют на Покровке ровно те же роли, что и в Маяковке - соответственно Подколесина и Кочкарева.

Благожелательная летняя публика встретила работу Арцибашева с восторгом.

Оно и понятно. Приглашенный гений Ленкома Олег Шейнцис превратил сцену в подобие жанровой картины XIX века: зеркало сцены он сузил наполовину, чтобы образовалась узкая горизонтальная полоса. Лишенные небес и вообще всякого пространства над головой, со всех сторон сдавленные фикусами, пальмами и прочей тропической растительностью в кадках, персонажи "Женитьбы" являют собой комически трогательный, бессмысленный и умилительный парад знаменитых гоголевских "масок". Вспоминая традиции старинного театра, Арцибашев превращает каждое их появление в эффектное антре. Анучкин (Александр Лазарев) и Живакин (Рамзес Джабраилов) образуют классическую фарсовую пару: долговязый детина под покровительством трогательного коротышки. Комически величественный Яичница (Иван Охлупин) и суетливая Фекла Ивановна (Светлана Немоляева) дополняют этот парад-алле гоголевских масок. Вкусно сыгранные роли напоминают о лучших временах русского театра, как они описаны в учебниках истории, о традициях Живокини, Садовского и Щепкина, о театре - сатирике и адвокате, об оправдании маленького человека и обо всем том, о чем с таким упоением любят рассказывать учителя литературы.

Арцибашев с удовольствием и вкусом стилизует это пространство старинного театра, устраивая фронтальные мизансцены, "картинно" рассаживая женихов. Дополняют эту игру в простодушный театр прошлых эпох лубочные романсы и народные песни в исполнении главных персонажей и хора "девок и парубков" в народных костюмах.

Агафью Тихоновну играет Евгения Симонова. Свои беспокойства и гротескные сомнения она скрывает деловито-командирскими покрикиваниями, точно она вовсе не купеческая, а майорская дочь. Впрочем, даже покрикивая и нежданно затихая, она исполнена жалости к себе и неудачливым своим женихам. Таким же жалостливым к миру живет в спектакле и Живакин в исполнении блестящего лирического комика Рамзеса Джабраилова. Как всегда барственный, лениво-грациозный и капризно-обаятельный Костолевский - Подколесин тоже вызывает массу положительных эмоций. Легким диссонансом в этом умильно-лубочно-жанрово-приятном Гоголе является бестия Кочкарев - Михаил Филиппов - деловитый и темпераментный, одержимый внезапным зудом поскорее оженить своего товарища.

Никакого инфернального, романтического духа, кроме зеркала-окошка, в которое глядится Агафья, в спектакле нет. Нет и того, что придумал когда-то Анатолий Эфрос, "ошинеливший" "Женитьбу", то есть устроивший все так, что в лице гоголевских персонажей становилось мучительно жалко весь мир и самого себя.

Вместо этого Арцибашев устроил на сцене театра им. Маяковского достойную, качественную, в меру развлекательную, в меру серьезную игру в старый добрый театр. Правда, в старом добром театре великие тексты и актеры способны были потрясать и переворачивать сознание целых поколений. В театре Маяковского на такой эффект никто не рассчитывал. Обошлись добротным профессионализмом. Так что на спектакль не стыдно и детей сводить.

Алена Карась

 

 

 

Надежды ушли, друга нет

"Женитьба" в Театре им. Вл.Маяковского

("Культура", №37, 2002г.)

 

"Надежды ушли, друга нет, неприветно вокруг", - выводит хор на полутемной сцене, в руках у поющих траурные свечи, а Светлана Немоляева, играющая вездесущую, суетливую сваху Феклу Ивановну, в строгом черном платье, печально и медленно задергивает полупрозрачный финальный занавес. И еще высвечиваются две статуэтки наверху, две маленькие фигурки жениха и невесты, которые кружились-кружились в танце, только в решительный момент, отвернувшись друг от друга, застыли...

Сергей Арцибашев уже ставил гоголевскую "Женитьбу" на Покровке, сходства с нынешней "Женитьбой", которой он дебютировал на Большой сцене Театра имени Маяковского, конечно же, очевидны, и художник тот же - Олег Шейнцис. И все-таки это другая история.

В последние годы Театр имени Маяковского работал неинтенсивно. Андрей Александрович Гончаров был очень немолод и болен, только все равно дело держалось на его личности, репутации, авторитете, и артисты понимали это, и остались до конца верны своему Мастеру. Но конечно же, не хватало былого завода, куража, азарта, ролей не хватало, а каково артисту без ролей - это кому как не режиссеру понятно, особенно если он пришел руководить театром со звездной труппой. Так родился новый вариант "Женитьбы", где заняты сразу Галина Анисимова, Светлана Немоляева, Евгения Симонова, Игорь Костолевский, Александр Лазарев, Игорь Охлупин, Михаил Филиппов. Семеро народных артистов и примкнувший к ним Рамзес Джабраилов - это вам не шутки. А уж если шутки, то такие, что зрители сползают с кресел от хохота, как, например, по ходу взаимоознакомительной беседы высоченного, детски наивного, застенчивого Анучкина (Александр Лазарев) с ершистым, напористым Жевакиным (Рамзес Джабраилов), размером уступающим собеседнику едва ли не втрое. Или вот - сошлись в одной из сцен всем звездным составом, взяли да и затянули "Разлука ты, разлука..." да еще и пританцовывали не без лихости. Закончив, поклонились залу, и сразу "Пускай могила меня накажет...", чтоб мало не показалось. И все это - под смелым водительством Дуняшки, в роли которой вовсе не растерялась совсем молодая Оксана Киселева.

Действие, конечно, останавливалось. Избыточность? Перебор? Наверное. Только зрительный зал неистовствовал, требуя новых вокально-танцевальных эскапад, очень существенный компонент спектакля - музыкальное оформление Павла Герасимова. Кстати, у Гончарова избыточность, переборы тоже случались, оборачиваясь органической частью стилистики.

Актрисы пели, веселились еще и отдельно, и с не меньшим успехом, на все лады разделывая "Виновата ли я...". Мастера застоялись, но сохранили отменную форму. Они резвились, озорничали, гоголевский текст не заглушался пением, но выговаривался с удовольствием, вкусно, и иногда казалось, что спектакль состоит из сменяющих друг друга блестящих концертных номеров, объединенных, однако, твердой режиссерской рукой. Твердой рукой и четкой, последовательной мыслью.

Приглядываюсь к юркой, говорливой, нахальной свахе (Светлана Немоляева) и понимаю, как ее жизнь ненадежна, зыбка: того и гляди выгонит в шею недовольный клиент, а то и побьет. Смотрю на дородную, разбитную тетку Арину Пантелеймоновну (Галина Анисимова) и различаю на донышке сонной ее души сосущую, изматывающую тревогу: как бы не ошибиться в выборе жениха, не промахнуться, не поломать жизнь ненаглядной Агафье. И сама Агафья Тихоновна, невеста (по мне, так лучшая роль Евгении Симоновой), ощетинившаяся, настороженная, затравленно озирающаяся по сторонам, будто из каждого угла выглядывает непонятно какая, неясная и смутная, но непременно опасность. Годы промаялась в четырех стенах, в обществе тетки и девочки Дуняшки, а что там, за стенами? И страшно, и любопытно, но больше все-таки страшно. От одного мужского взгляда оторопь берет, но природа есть природа, замуж-то хочется, как-никак под тридцать уже. И когда из расплывающегося калейдоскопа жениховских лиц вдруг четко выделилось, явственно обозначилось одно - Ивана Кузьмича Подколесина, что-то прежде неведомое налетело, захватило, взвихрило, и, показалось мне, Агафья Тихоновна влюбилась всерьез. Размечталась, расчувствовалась, и вдруг как гром с ясного неба: нет жениха, пропал. Ускользнула любовь, едва народившись только, отлетела в окошко. В финале у Агафьи - непонимающие, раненые, трагические глаза.

О мужиках и говорить нечего - закомплексованы все, кроме необузданно раскомплексованного Кочкарева (Михаил Филиппов), да и тот, когда рухнуло его предприятие, подготовленное с истовой, прямо-таки запредельной тщательностью, не может сдержать горьких, беспомощных слез. Анучкин стесняется своего огромного роста, Яичница (Игорь Охлупин) - несуразной фамилии, Жевакин - того, что уж шестнадцать раз сватался и все получал отказ, да еще, похоже, нога у него петушья. Каждый из них (вместе с режиссером, понятно) придумал смешной и трогательный ритуал представления невесте, каждый хорохорится, распускает хвост (даже выпили немного для храбрости), и в каждом живет изнуряющий страх быть отвергнутым, остаться в своем одиночестве. У шкафоподобного Яичницы, кажется, единственного из всех непьющего, берегущего себя, так именно у него от огорчения, что отвергнут, прихватило сердчишко. И сколько пронзительной лирической печали в этих обиженных уходах... Сложись, склейся женитьба у кого-то из них одного, остальные, наверное, друзьями дома согласились бы быть, да вот не сложилось, не склеилось.

Подколесин из всех самый закомлексованный, при том, что в роли - Игорь Костолевский, на которого, не секрет, зрительницы сколько уж лет заглядываются. Это Арцибашев хорошо придумал, еще тогда, на Покровке: Костолевский - Подколесин. У иных прочих - и нога петушья, и фамилия дурацкая, а здесь - совсем даже наоборот, решительно. Ну, казалось бы, какие проблемы с женитьбой, подъезжай к любой - и дело немедленно в шляпе, а вот поди ж ты, и тут, и тут боязнь одиночества единоборствует с боязнью перемен, страхом перед жизнью, естественно, непредсказуемой, с чудовищной инертностью и феерической ленью... Фигура эта российская как была, так и есть.

Забавных трюков в спектакле придумано много, но каждому из героев уготовлены секунды лирические. "А оно, в самом деле, даже смешно, черт побери: этакой какой-нибудь пышка, щенок эдакой, и уж на тебя похож", - на этих словах лицо Подколесина расплывается в блаженной, светлой улыбке, и уж кажется... Да вот дальше-то - что? А ничего - дальше. Бессмыслица, абсурд, пустота, панический прыжок в окошко. Как бессмыслица, абсурд, пустота - неостановимая, всесокрушающая деятельность Кочкарева, тоже, наверное, от неприкаянности.

Друга нет, неприветно вокруг. Спектакль Сергея Арцибашева - о несбывшейся любви, несложившихся дружбах. В спектакле этом нелепые, несчастливые и, в сущности, славные люди, каждый на свой манер, ищут родственную душу - и не могут найти. И мучительная надежда, и последнее отчаяние - слова здесь вполне уместные, ибо именно этими чувствами живут герои в высокие моменты спектакля. Из текста Гоголя Арцибашев извлек мощную энергетику, ее подхватили артисты и выплеснули в благодарный зрительный зал.

Таких финальных аплодисментов я не слышал уже давно. А мощная энергетика? Применительно к этой сцене, помнится, не раз говорилось нечто подобное. Заразительность, достигнутая средствами иногда грубоватыми, но верными. Еще можно сказать: отточенная яркость формы, торжествующая театральность. Совершенно своя, арцибашевская "Женитьба" окликает спектакли Гончарова.

Константин ЩЕРБАКОВ

 

 

 

 

«Женитьба» со звездами театра им. Маяковского

("Время", №1,06.03.2006)

 

На прошлой неделе московский театр им. Маяковского побывал в Самаре с гоголевской «Женитьбой», поставленной новым худруком и главным режиссером театра Сергеем Арцибашевым. Несмотря на болезнь исполнителя главной роли Игоря Костолевского, самарские театралы получили эстетическое удовольствие от игры целой плеяды звездных актеров: Михаила Филиппова, Евгении Симоновой, Светланы Немоляевой, Рамзеса Джабраилова и др.

Сергей Арцибашев в своем новом детище сохранил фирменный стиль «Маяковки», но и не потерял своей режиссерской индивидуальности. В гоголевской буффонаде присутствуют «живые» музыкальные номера и комичные пляски. Благодаря стараниям сценографа Олега Шейнциса сцена самарской филармонии, где проходили гастроли, была оформлена с купеческим барством и дворянской утонченностью.

Каждый актер в спектакле так же индивидуален и неповторим, как и каждый гоголевский персонаж. Михаил Филиппов в роли Кочкарева – свата своего друга Подколесина – на протяжении всего спектакля пытается «оженить» своего товарища-увальня, прибегая к уговорам, обманам и прочим выходкам. Светлана Немоляева в роли старомосковской свахи Феклы Ивановны старательно выдерживает комичные мизансцены, не забывая при этом «акать» и трещать как сорока, но в финале за свое красноречивое вранье от незадачливых женихов получает по заслугам. Зал аплодирует, когда на полусогнутых подагрических ногах на сцене появляется Александр Лазарев, играющий Анучкина. Вкрадчивость, галантность и любезность отражена в его манерах и внешнем облике. Публика взрывается от смеха, видя на сцене Рамзеса Джабраилова в роли Живакина. Он блестящий лирический комик, своей игрой напоминающий Луи де Фюнеса.

Евгения Симонова сыграла в «Женитьбе» Агафью Тихоновну, которой явно не хватает дворянского воспитания. Ей-то и являются в зеркале сладострастные мужские «рыла», среди которых на «авось» она выбирает Подколесина. Именно он в последний момент сиганет в зеркало (а не в окно, как у Гоголя), оставив растерянную Агафью Тихоновну с носом.

Несмотря на царивший на сцене фарс, нетрудно было заметить, что все герои в пьесе одиноки и несчастны, а в финале они кажутся уже не смешными и забавными, а ранимыми и разочарованными.

Светлана ЗАЦЕПИНА